16 апреля, 2019 23:30
ПЛАН
Введение
ГЛАВА 1. Предпосылки возникновения золотого века
Глава 2. социокультурная доминанта золотого века.
ГЛАВА 3. Борьба направлений в русском театре и музыке в начале XIX в.
Глава 4. Изобразительные искусства и архитектура.
Заключение
Введение
Облик европейской культуры сформировался как результат трех культурных эпох: Ренессанса, Реформации и Просвещения. В новое время Россия приобретает черты цивилизации европейского типа. Но до сих пор в истории русской культуры остается открытым вопрос о степени и самом факте «проживания» аналогичных европейским культурных процессов.
«Золотой век» русской культуры начала XIX в. ставит проблему культуры ренессансного типа в России Необыкновенная по богатству и интенсивности культурная жизнь России этого времени в сочетании со стилевым единством позволяют сравнивать это культурное движение с явлением Ренессанса в европейской культуре Это было не первое и не последнее усилие русской культуры на пути к ренессансной целостности нации. Но «пушкинское время» культуры отличали важные характеристики .
Во-первых, это абсолютизация духовной свободы личности — по образу «титанов Возрождения». Во-вторых, это обращение в поисках художественных истоков к общечеловеческим бессмертным образцам классического наследия: Греции и Риму. В-третьих, это всемирный характер творчества при ярко выраженном национальном его облике.
Главным механизмом и «двигателем» формирования черт культуры ренессансного типа являлся уникальный синтез двух понятий-образов: «Империя и Свобода» в самосознании нации.
Идея свободы творческой личности — характерная черта культуры эпохи европейского Возрождения. Европейский век Просвещения заканчивался романтическим порывом к человеческим чувствам, превыше всего поднимая достоинство личности. «Судьбой юного Вертера» Гете, «Дон-Кихотом» Сервантеса, благородными «Разбойниками» Шиллера и приключенческими романами В. Скотта зачитывалась вся грамотная Европа, в том числе и русская «читающая публика».
Но понимание Свободы в просвещенном русском сознании имело свои особенности. Роль первоначального толчка в культурном перевороте XVIII в. сыграло государство. Да и само понятие «самодержавие» обладало сильным культурным потенциалом. Общественный культурно-цивилизационный прорыв XVIII в. питался благородной идеей «служения Отечеству». В силу этих особенностей, идея свободной личности, выделившаяся в начале XIX в., оказалась причудливо соединенной с образом величия Отечества, с чувством имперской гордости.
В европейски образованном дворянском сословии России романтизировалась высокая ценность понятий: Свобода, Благородство, Честь. Но это романтическое мировосприятие имело решающее отличие от европейского. Романтизация мира и человека в России было самочувствованием молодой, сознающей свою силу нации, устремленной в будущее. Апогей имперского самосознания пришелся на начало XIX в. Люди этого поколения говорили о себе: «Мы — дети двенадцатого года» и заслуженно добавляли титул «Спасителей Отечества».
Победа над Наполеоном, которая утвердила Россию в качестве лидера Европы, усилила это ликующее опущение победной имперскости. Два противоречивых понятия «Империя и Свобода» соединялись в сознании русского дворянина нравственным понятием «Честь», т.е. фиксировались на ментально-нравственном, а не на правовом уровне. Идеал свободного служения благу Отечества стал основой мироощущения в культуре этого времени. Пушкин писал: «Время — незабвенное! Как сильно билось русское сердце при слове «Отечество!». По своей гуманистической направленности этот национальный порыв очень близок ренессансному ощущению обновляющегося, молодого мира.
Культурная самоидентификация нации получает воплощение в системе национальных идей, символов и характерных образов. Интерпретация идейной установки в системе художественных образов, при всем разнообразии языка искусства, подчас обладает даже большей определенностью и внутренней цельностью, чем мировоззренческие концепции. Основным внешним знаком наличия такой национальной идеи в искусстве является формирование явления, которое называется «Большим стилем». В этом случае единство стиля объединяет все или большинство сфер культуры: литературу, искусство, бытовую материально культуру, интеллектуально деятельность Так главные идеи национального самочувствования нового времени нашли свое выражение в художественных образах начала XIX в. -в образах позднего (александровского) классицизма и ампира.
Высокий классицизм александрового времени быстро и естественно принял формы «ампира», который развился не только на заимствованной традиции, но и на собственных истоках, имел собственную ментальную основу. По этой причине стиль ампир в России правильнее было бы называть собственным термином: стиль «Империя». Имперское сознание в начале XIX в. начинает активно оформляться в государственно-художественной символике.
Еще при Павле I государственными указами были узаконены и упорядочены символы императорской власти: герб, знамя, императорский штандарт Классицизм и стремление к обоснованию своей всемирной, древней легитимности повлиял на облик гербового двуглавого орла. В правление Александра трактовка двуглавого орла очень часто повторяла его силуэт на знаменах Священной Римской империи, крылья не подняты, а опущены вниз, заострены и плотно сложены. Вместо традиционного скипетра и державы в лапах державного орла часто оказывались венки, ленты, пучок стрел — также по образцу символики римских легионеров.
Использовалась и символика Пруссии. Императорский штандарт: черный орел на золотом фоне также воскрешал колористику знамен Римской империи и соотносился с прусским штандартом (черный орел на белом фоне) Черно-бело-золотое сочетание цветов стало основой для геральдики императорской России XIX в. И то же сочетание цветов стало основой цветового решения стиля «Empire» или «ампир» александровского времени.
В первые десятилетия XIX в. появляется потребность и в собственном государственном гимне. В 1815 г. на апогее национальной гордости победой над Наполеоном появилась «Молитва русских» Жуковского, которая начиналась словами «Боже, Царя храни» по аналогии с английским гимном «God, save the King». Была использована и красивая мелодия английского гимна. Вряд ли это умаляло национальное достоинство. Скорее наоборот: мелодию английского гимна в XIX в. переняли 25 государств и княжеств. И с этой точки зрения Россия оказалась «нормальной европейской страной», да и ощущение своей европейскости, лидерства в Европе снимали ментальный дискомфорт подобного заимствования.
Так сложилась ментально-психологическая подоплека быстрого созревания русской художественной школы до создания наполненного блистательного стиля «Империя» (ампир). Ампирное возвышение классицизма было ускорено сильнейшим порывом национального самосознания первых десятилетий XIX в., что и сделало русский ампир всеобщим стилем российской империи нового времени.
Война 1812г. на краткий миг соединила в патриотическом порыве власть и общество, совместив в сердцах идеи Империи и Свободы — и бесповоротно развела их на Сенатской площади в 1825 г.
Российский классицизм в своем развитии стал активно наращивать идею державности. Классическое наследие стали толковать ближе к традиции императорского Рима, нежели греческой республики. В лапах державного орла вместо республиканских лент и гирлянд утверждаются лавровые венки воинской славы. В декоре преобладают мечи, шлемы. Колонны предпочитаются коринфского ордера, более пышные и нарядные. В архитектуре ампира необыкновенно популярными становятся символы триумфа и величия: колоннады, арки, богатый декор, скульптура.
Военно-политический триумф России в европейском соперничестве придал русскому ампиру особенно сияющий, ликующий характер. Лучшие его образцы приходятся именно на период 1812-1825 гг. Новый стиль объединил все тенденции русской культуры этого времени на основе единого национального самочувствования. Он создал стилевое единство, стержень гармонии в этом «золотом веке» русской культуры.
Хотя и классицизм, и стиль ампир возникли в Европе и оттуда пришли в Россию, можно утверждать, что архитектура классицизма и особенно ампира лучше всего о мире представлена в России. И по блистательной наполненности стиля, и по размаху строительства, и по особому жизнеутверждающему мотиву, и по количеству шедевров и ансамблевых удач северная столица России Петербург является настоящим и самым полным музеем классицизма и ампира.
Волна зрелого классицизма начала века представлена тремя именами: Тома де Томон, Захаров, Воронихин. Они создали «александровский» вариант классицизма, который блистательно решил проблему архитектурного пространства и композиции. Эти три архитектора создали сердцевинный облик Санкт-Петербурга, тот город, который знал и любил Пушкин. Это был «пушкинский» Петербург, столица самого яркого, «золотого» периода русского художественного гения. Архитектура в этот период стала лидером в формировании нового художественного языка нации.
Зрелый классицизм завершил период отделения светской постройки от храмовой архитектуры. Серия храмов-мемориалов (Казанский и Исаакиевский соборы, Храм Христа Спасителя в Москве) — принципиально новых тип культовых сооружений. В облик храмов-мемориалов идеально вписались военные трофеи и скульптуры героев Отечества Пушки и мемориальные доски украсили и Храм Христа спасителя в Москве. Военный облик Петербурга подчеркивался многочисленными красивейшими зданиями казарм, военных училищ, манежа, триумфальных арок, колонн и военных памятников.
В русском ампире доминирование получил принцип ансамблевого прочтения пространства. По этому принципу решены знаменитые площади Петербурга: Дворцовая, Адмиралтейская, Сенатская и стрелка Васильевского острова. Они представляют собой величественную систему архитектурно-пространственных комплексов. По воле архитектора возникает своего рода «музыка пространства», расчерченного по классическим канонам пространственных ритмов.
Грандиозными ансамблями Захарова, Тома де Томона и Росси был определен облик Санкт-Петербурга: его державный, имперский колорит, желто-белый с черными декоративными элементами. Плавный переход к стилю ампир в русской классике был связан с новым качеством национального самосознания и новой функцией столичной архитектуры. Огромный размах строительства в Петербурге был подчинен оформлению его как настоящей европейской столицы, соперницы Парижа.
Новинкой стиля «Империя» стали арочные торжественные окна, украшенный скульптурами и барельефами фриза. В декоре Михайловского дворца К. Росси смешались изображения римского и русского оружия, римских и русских полководцев. Для придания легкости и торжественности нарядные коринфские колонны подняты на рустованный первый этаж. Поднятые до уровня второго этажа нарядные и легкие колонны стали привычным знаком русского ампира.
В 1829 г. К. Росси и другие столичные мастера осуществили перестройку Дворцовой площади, придав ей тот вид, который существует и поныне, при этом решив труднейшую пространственную задачу, который называли «архитектурным театром». Впечатление победного великолепия Империи на Дворцовой площади обеспечивалось и всеми малыми архитектурными средствами, которые доводили ансамбль до совершенства шедевра. Арка, подобно триумфальной, была увенчана «колесницей Славы» и многочисленными барельефами с военной и героической тематикой. В центре площади и «архитектурной картины» высился «Александровский столп» с фигурой летящего ангела наверху. Александровская колонна очевидно напоминала наполеоновскую Колонну Траяна, но столь же очевидно легко выигрывала от сравнения.
Трудны и жестоки были условия, в которых развивалась передовая русская литература. Крепостнический строй накладывал свой отпечаток на все области русской жизни. В стране царил тяжелый политический гнет. Царская цензура беспощадно подавляла свободное слово. Величайшие деятели русской литературы подвергались преследованиям, многие из них кончили свою жизнь трагически. Рылеев был повешен царскими палачами. На каторгу отправлен Одоевский, сослан в Сибирь Бестужев. Гениальный Пушкин провел свою молодость в ссылке, а впоследствии был затравлен придворной камарильей и убит в самом расцвете сил. Лермонтова выслали на Кавказ. Полежаева отдали в солдаты. Царское правительство и дворянско-монархическая клика, стоявшие у власти, были врагами, злобными гонителями передовой литературы.
Тем не менее русская литература достигла в XIX в. изумительно яркого расцвета и заняла одно из первых мест в Европе.
Крепостнический режим вызывал недовольство широких крестьянских масс. В течение всего XIX в. в России зрела могучая демократическая революция. Лучшие произведения русской литературы и искусства возникли на гребне этого демократического подъема; в них косвенно, а иногда и прямо отразилось недовольство народных масс, их возмущение крепостным гнетом. Литература играла огромную роль в развитии передовых идей, была той сферой, в которой особенно сильно и энергично смогла проявить себя передовая мысль. «У народа, лишенного общественной свободы, литература—единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести»,—писал Герцен.
Русская литература росла в напряженной идейной борьбе. Прогрессивные писатели и художники, одушевленные идеями вольнолюбия, вели постоянную борьбу с литераторами реакционно-монархического, а потом и буржуазно-либерального направления, защищавшими современный им общественный строй или склонными его лишь слегка реформировать.
Русские художники не были отделены от того, что происходило за рубежом. Они откликались на общественные события Западной Европы, усваивали передовые достижения искусства и литературы. Необычайная интенсивность и быстрый рост русской культуры привели к тому, что течения, развивавшиеся в литературе и искусстве Западной Европы на протяжении нескольких столетий, существовали в России одновременно, переплетаясь друг с другом. Классицизм, нашедший совершенное выражение в различных сферах русского искусства, развивался параллельно с романтическим направлением, и вместе с тем уже в 20-е годы в России определялись черты реализма, который стал ведущим течением литературы XIX столетия.
ГЛАВА 1. Предпосылки возникновения золотого века
Отечественная война 1812 г. и связанный с ней патриотический подъем дали мощный толчок развитию русской национальной культуры. Наиболее образованным сословием в России было тогда дворянство. Большинство деятелей культуры этой поры—выходцы 113 дворян или люди, так или иначе связанные с дворянской культурой.
Идейная борьба в литературе в начале века шла между группой «Беседа», объединившей консервативных, охранительно настроенных дворян, и прогрессивными литераторами, входившими в кружок «Арзамас». В начале 20-х годов большую роль в литературе играли поэты и писатели, связанные с декабристским движением или идейно близкие ему. Они и вели борьбу против монархически-охранительного лагеря. После разгрома восстания декабристов, в эпоху глухой реакции, Пушкин отстаивал прогрессивные принципы русской литературы в борьбе против Булгарина и Греча, нападавших на прогрессивную литературу в своих органах — газете «Северная пчела» и журнале «Сын отечества». Булгарин был близок к III отделению. Вместе с Гречем он являлся прямым агентом правительства.
Крупнейший прозаик конца XVIII—начала XIX в., писатель и историограф Николай Михайлович Карамзин (1766—1826) в молодости был не чужд либерализму Его «Письма русского путешественника» сыграли важную роль в ознакомлении читателей с западноевропейской жизнью и культурой. Самая известная из его повестей—«Бедная Лиза» (1792 г.) рассказывает трогательную историю любви дворянина и крестьянки. «И крестьянки чувствовать умеют»,—эта заключенная в повести сентенция, несмотря на ее умеренность, свидетельствовала о гуманном направлении взглядов ее автора. В начале XIX в. Карамзин становится консерватором. Новые воззрения писателя отразились в его труде «История государства Российского».
Произведения Василия Андреевича Жуковского (1783—1852) составили важный этап в развитии русской лирики — этап романтический. Жуковский пережил глубокое разочарование Просвещением XVIII в., и это разочарование обратило его мысль к средневековью. Как истинный романтик, Жуковский считал блага жизни преходящими и видел счастье лишь в погружении во внутренний мир человека. Гениальный переводчик, Жуковский открыл русскому читателю западноевропейскую романтическую поэзию. Особенно замечательны его переводы из Шиллера и английских романтиков.
В отличие от романтизма Жуковского лирика К. Н. Батюшкова (1787—1855) носила земной, чувственный характер, была проникнута светлым взглядом на мир, гармонична и грациозна.
Иван Андреевич Крылов (1769—1844) начал свой литературный путь как журналист и драматург радикально-просветительного направления. Однако главной его заслугой является создание классической русской басни. Крылов часто брал сюжеты своих басен у других баснописцев, прежде всего у Лафонтена. Но при этом он всегда оставался глубоко национальным поэтом, отражавшим в своих баснях особенности русского национального характера и ума. Крылов выступает против привилегий дворянства и произвола сильных, издевается над чиновниками, судит персонажей своих басен с точки зрения народа. Жанр басни он довел до высокой естественности и простоты.
Много литераторов и поэтов было среди декабристов. Гражданские мотивы классицизма, обращение к героическим образам Катона и Брута переплетались у них с мотивами романтическими, интересом к национальной старине, к вольнолюбивым традициям Новгорода и Пскова. Самым крупным поэтом среди декабристов был Кондратий Федорович Рылеев (1795—1826). Автор тираноборческих стихотворений, таких, как «Гражданин» и «К временщику», он написал также серию патриотических «Дум». Под влиянием Пушкина Рылеев создал романтическую поэму «Войнаровский», в которой изображена трагическая судьба украинского патриота.
Идейно были связаны с декабризмом в определенные периоды их жизни два величайших писателя того времени — Грибоедов и Пушкин.
Заслуги Александра Сергеевича Грибоедова (1795—1829) перед русской литературой основаны на одном произведении. «Грибоедов сделал свое — он написал «Горе от ума»», — такими словами Пушкин подвел итог краткой жизни своего замечательного современника.
В «Горе от ума» (1824 г.) нет интриги в том смысле, как ее понимали французские комедиографы, нет и счастливой развязки в финале. Комедия строится на противопоставлении Чацкого другим персонажам, образующим фамусовский круг, дворянское общество Москвы. Борьба передового человека (Герцен прямо называет Чацкого «декабристом») против бар, тунеядцев и развратников, потерявших национальное достоинство и пресмыкающихся перед всем французским, тупых солдафонов и гонителей просвещения завершается поражением героя. Но общественный пафос речей Чацкого отразил всю силу негодования, которая накопилась у передовой русской молодежи, ее беспредельную ненависть к крепостничеству. Путем сатирического заострения реальных черт Грибоедов создал рельефные типы, в которых наметил не только социальные черты, но и индивидуальные («портретные», как говорил он сам) особенности. Он наделил каждый персонаж острыми, почти эпиграмматическими репликами, которые сразу стали пословицами.
Глава 2. социокультурная доминанта золотого века.
Между “золотым” и “серебряным” веками русской культуры находится этап, который может быть охарактеризован социокультурной доминантой — “народ и социум” (шестидесятые — семидесятые годы). Именно на этом этапе завязываются те трагические “узлы” русской истории и культуры, которые все еще не развязанные и сегодня: устремленность к внешним изменениям, к ломке традиции, революционному решению назревших проблем, одиночество интеллигенции и ее утопизм, исчерпанность “цепи” насилий… ХIХ век — это и надежда на сильную государственность просвещенных монахов, которым истину “с улыбкой” говорит художник-философ, и европейские порядки, освоенные и “привитые” России, и объединение славян под руку России, и “ускорение” истории, все еще патриархальной, страны и вера в “птицу-тройку”, способную своим завораживающим движением удивить и восхитить другие народы и государства.
Ни один век не знал стольких теорий, учений, вариантов обновления и “спасения” России, никогда державу не сотрясали столь многочисленные общественные движения — революционеров-разночинцев, нигилистов, анархистов, атеистов, богоискателей, народников, марксистов. ХIХ век — это Пушкин и Чаадаев, Гоголь и Герцен, Хомяков и Аксаков, Сперанский и Уваров, Ушинский и Михайловский, Чернышевский и Лавров, Достоевский и Толстой, Леонтьев, Соловьев. Эсхатология и мессианство, философия истории и апокалипсис, религиозная метафизика и атеизм философия ненасилия и террор, русский социализм и писк земного Града… Все это вместил трагический и невеликий ХIХ век.
ХIХ век как культурная эпоха — это и новый уровень переплавки европейского опыта в культурном диалоге столетий, и поиск себя в дилемме “Запад — Восток”. Чаадаев провидчески писал о таинстве России, призванный дать миру “какой-нибудь важный урок…”. Он же считал Запад — ““актерами””, а русских — “зрителями”, вторым судить об историческом действии, разворачивающемся в Европе. Особый путь российского евразиийства, сохранения “самосути” при любых попытках “воплощений” и пересадки культур, активно выразил их век. Его культурное пространство до отказа заполнилось новыми направлениями и стилями. Неоантичность и постклассицизм, романтизм и реализм, глубины метафизической психологии “зазеркалья” и символизм конца века; — все это ложный, противоречивый контекст главного открытия. XIХ века — человека — сакрального и мирского в его cознании и деятельности, всеобщего и личностного, вселенско-космического. Таким о6разом, ХIХ век уникален многоаспектен, его этапами стали “золотой век” пушкинской поры, время нового взаимодействия народа и индвидума, когда человек оказывается в сложных трагических обстоятельствах разрушения великого уклада, вторжения техногенных структур в особую культуру России, что создавало внутреннюю динамику развития для нее, создает парадоксальный взрыв — взлет духа судьбы этноса в целом.
Тип человека и русский менталитет ХIХ века. Никогда раньше и позже его менталитет, его — внимание и деятельность не достигают таких трагических, апокалипсических глубин. Никогда его стремление достигнуть земного Града не было столь целеустремленным и настойчивым, никогда “бессистемная система”— Русского мудрствования не поднималась до таких великих художественных откровений, надолго опережая многие европейские открытия ХХ века. ХIХ век выразил со всей определенностью, что русская революция — явление не политическое, а метафизическое.
Это — новая “сфера”, вариант религиозного сознания, характер, который, по мысли Н. Бердяева, проявился затем в “красной религии” советского периода. Далее, русская идея как концентрат духовности принимает форму всеобщего стремления к утверждению российской исключительности, предопределенности, миссианства, всечеловечности как синонима русскости. Именно так говорит о ней Достоевский в своей известной речи о Пушкине 1880 года. Западники и славянофилы, революционеры-разночинцы и либералы, нигилисты и народники вкладывают в русскую идею свой культурно-политический смысл, рождая невиданную конфронтационность нравственной и политической культуру в традициях российской двоичности: икона — топор, вера — знание, революционер — контрреволюционер; жертва — эгоизм, наши – не наши.
Каждой из альтернатив соответствует свой тип культурного человека, сознания, “дела”, социального бытия, нравственно-общественного идеала, смысла жизни, устремленности в будущего Наконец, главным в русской идее ХIХ века, по мысли Н. Бердяева, выступает осмысление особого пути Роcсии, исторического места ее в дилемме “Запад — Восток”. Своего последнего слова в этом национально-ментальном раздумье русский народ еще не сказал и сегодня. Россия — великое евразийство, ее путь между Западом и Востоком, переплавка опыта которых не мешает её “самости”. Это особое христианство, ставшее православием, это особый тип власти, освященной Христом, “дом” Богородицы, это особый тип лидера — пророка, это особый тип человека — ищущего, томимого духовной жаждой, с культом праведников и странников, юродивых и скитальцев, это тип покаянной духовности, настойчивости стремления решить “чем жив человек?”, как соотнесено добро и зло и на бытовом, и на космическом уровне. Не случайно, трагическая история России как бы воплотилась в подлинно народных православных праздниках — Пасхе (Воскресенье), Троице (выход из извечной двоичности), Преображении (Свет) . К концу века в русской идее усиливаются мотивы покаяния, философии и культуры ненасилия, которые явились естественной реакцией.
Консервативный характер политической культуры царской России, экономические противоречия и взлет культуры. Особенности русской культуры. Золотой век русской культуры. Пушкин, Лермонтов и Гоголь. Нравственные искания Толстого и Достоевского. Рассвет музыкальной культуры: Глинка, Римский-Корсаков, Чайковский и др. Достижения русской науки. “Серебряный век” русской культуры. “Мир искусства”, русский символизм. “Золотой век” русской философии. Увеличивается число писателей поэтов, художников, композиторов, ученых из непривилегированных сословий, в частности из крепостного крестьянства, но преимущественно из среды разночинцев.
В Х1Х в. ведущей областью русской культуры становится литература, чему способствовала, прежде всего, ее тесная связь с прогрессивно- освободительной идеологией. Ода Пушкина “Вольность”, его “Послание в Сибирь” декабристам и “Ответ” на это послание декабриста Одоевского, сатира. Рылеева “ К временщику” (Аракчееву), стихотворение Лермонтова “На смерть поэта”, письмо Белинского к Гоголю являлись, по сути дела, политическими памфлетами, боевыми, революционными призывами, воодушевлявшими передовую молодежь. Дух оппозиционности и борьбы, присущий произведениям прогрессивных писателей России, сделал русскую литературу той поры одной из активных общественных сил.
Даже на фоне всей богатейшей мировой классики русская литература прошлого века — исключительное явление. Можно было бы сказать, чего она подобна Млечному Пути, ясно выделяющемуся на усыпанном звездами небе, если бы некоторые из писателей, составивших ее славу, не походили скорее на ослепительные светила или на самостоятельные “ вселенные”. Одни только имена А. Пушкина, М. Лермонтова, Н. Гоголя, Ф. Достоевского, Л. Толстого сразу же вызывают представления об огромных художественных мирах, множестве идей и образов, которые по-своему преломляются в сознании все новых и новых поколений читателей. Впечатления, производимые этим “золотым веком” русской литературы, прекрасно выразил Манн, говоря о ее “необыкновенном внутреннем единстве и целостности”, “тесной сплоченности ее рядов, непрерывности ее традиций”. Можно сказать, что пушкинская поэзия и толстовская гроза — это чудо; не случайно Ясная Поляна — интеллектуальная столица мира в прошлом веке.
А. Пушкин был основателем русского реализма, его роман в стихах “Евгений Онегин”, который В. Белинский назвал энциклопедией русской жизни, явился наивысшим выражением реализма в творчестве: великого поэта. Выдающимися образцами реалистической литературы являются историческая драма “Борис Годунов”, повести Капитанская дочка, “Дубровский ” и др. Мировое значение Пушкина связано с осознанием универсального значения созданной им традиции. Он проложил дорогу литературе М. Лермонтова, Н. Гоголя, И. Тургенева, Л. Толстого, Ф. Достоевского и А. Чехова, которая по плану сделалась не только фактом русской культуры, но и важнейшим моментом духовного развития человечества.
Традиции Пушкина продолжил его младший современник, и преемник М. Лермонтов. Роман “Герой нашего времени”, во многом созвучный с пушкинским романом “Евгений Онегин”, считается вершиной лермонтовского реализма. Творчество М. Лермонтова явилось высшей точкой развития русской поэзии послепушкинского периода и открыло новые пути в эволюции русской прозы. Его основным эстетическим ориентиром является творчество Байрона и Пушкина периода “южных поэм” (пушкинского романтизма). Для русского “байронизма” (этого романтического индивидуализма) характерны культ титанических страстей и экстремальных ситуаций, лирическая экспрессия, сочетавшаяся с философским самоуглублением. Поэтому понятно тяготение Лермонтова к балладе, романсу, лиро-эпической поэме, в которых особое место принадлежит любви. Сильное влияние на последующую литературу оказал лермонтовский метод психологического анализа, “диалектики чувств”.
В направлении от предромантических и романтических форм к реализму развивалось и творчество Гоголя, которое оказалось решающим фактором последующего развития русской литературы. В его “Вечерах на хуторе близ Диканьки” художественно осуществлена концепция Малороссии — этого древнего славянского Рима — как целого материка на карте вселенной, с Диканькой как своеобразным его центром, как средоточием и национальной духовной специфики, и национальной судьбы. Вместе с тем Гоголь является основателем “натуральной школы” (школы критического реализма); не случайно 30-е — 40-е годы прошлого века Н. Чернышевский называл гоголевским периодом русской литературы. “Все мы вышли из “Шинели” Гоголя”, — образно заметил Достоевский, характеризуя влияние Гоголя на развитие русской литературы.
В начале ХХ в. Гоголь получает всемирное признание и с этого момента становится действующей и все более возрастающей величиной мирового художественного процесса, постепенно осознается глубокий философский потенциал его творчества.
Особого внимания заслуживает творчество гениального Л. Толстого, которое знаменовало новый этап в развитии русского и мирового реализма, перебросило мост между традициями классического романа ХIХ в. и литературой ХХ в. Новизна и мощь толстовского реализма непосредственно связаны с демократическими корнями его искусства, его миросознания и его нравственных поисков, реализму Толстого свойственны особая правдивость, откровенность тона, прямота и, вследствие этого, сокрушительная сила и резкость в обнажении социальных противоречий. Особое явление в русской и мировой литературе — роман “Война и мир”; в этом уникальном феномене искусства.
Толстой сочетал форму психологического романа с размахом и много-фигурностью эпической фрески. Прошло более ста лет со дня появления в печати первой части романа, много поколений читателей сменилось за это время. И неизменно “Войну и мир” читают люди всех возрастов — от юношей до стариков. Вечным спутником человечества назвал этот роман современный писатель Ю. Нагибин, ибо “Война и мир”, посвященная одной из губительнейших войн Х1Х в., утверждает нравственную идею торжества жизни над смертью, мира над войной, что приобрело колоссальную значимость в конце ХХ в.
Поражает поистине титанический характер нравственных исканий и другого великого русского писателя — Достоевского, который в отличие от Толстого не дает анализа эпических масштабов. Он не дает описания происходящего, он заставляет “уходить в подполье”, дабы увидеть, что же происходит в действительности, он заставляет нас видеть себя в самом себе. Благодаря потрясающей способности проникать в самую человеческую душу Достоевский одним из первых, если не самым первым, дал описание современного нигилизма. Его характеристика этого настроя ума неизгладима, она до сих пор завораживает читателя глубиной и необъяснимой точностью.
Античный нигилизм был связан со скептицизмом и эпикурейством, его идеалом была благородная безмятежность, достижение спокойствия духа перед лицом превратностей фортуны. Нигилизм Древней Индии, который произвел столь глубокое впечатление на Александра Македонского и его окружение, в философском отношении был несколько схож с позицией древнегреческого философа Пиррона из Элиды и выливался в философское созерцание пустоты. Для Нагарджуны и его последователей нигилизм был преддверием религии. Однако современный нигилизм, хотя в его основе тоже лежит интеллектуальная убежденность, не ведет ни к философской бесстрастности, ни к благословенному состоянию невозмутимости. Это скорее неспособность создавать и утверждать, духовный изъян, а не философия. Многие беды в нашей жизни происходят от того, что “человек из подполья” подменил собой подлинного человека.
Достоевский искал избавления от нигилизма не в самоубийстве и не в отрицании, а в утверждении и радости. Ответом нигилизму, которым болен интеллигент, служит живительная “наивность” Дмитрия Карамазова, бьющая через край радость Алеши — героев романа “Братья Карамазовы”, В невинности простых людей — опровержение нигилизма. Мир Достоевского — это мир мужчин, женщин и детей, одновременно заурядных и необычных. Одних обуревают заботы, других сладострастие, одни бедны и веселы, другие богаты и печальны. Это мир святых и злодеев, идиотов и гениев, благочестивых женщин и терзаемых своими отцами детей-ангелочков. Это мир преступников и добропорядочных граждан, но врата рая открыты всем: они могут спастись или обречь себя на вечное проклятие. В записных тетрадях Достоевского имеется самая сильная мысль, в которую сейчас все упирается, из которой все исходит: “бытие только тогда и есть, когда ему грозит небытие. Бытие только тогда и начинает быть, когда ему грозит небытие”. Миру грозит гибель, мир может — должен! — быть спасен красотой, красотой духовно-нравственного подвига — так прочитывается Достоевский сегодня, так заставляет нас прочитать его сама реальность нашего времени.
ГЛАВА 3. Борьба направлений в русском театре и музыке в начале XIX в.
С конца XVIII в. театр в России, как и в других европейских странах, вступает в новую эпоху своего развития. Начинается быстрый рост количества театров в провинции, нередко за счет перехода помещичьих крепостных театров на коммерческие основы. Крупные театральные предприятия, объединяющие драматические, оперные и балетные труппы, создаются в Петербурге и Москве. В 1824 г. в Москве образовалась самостоятельная драматическая труппа Малого театра. В Петербурге в 1832 г. возникает драматический Александрийский театр.
Прогрессивное направление русского театра утверждало себя в постоянной борьбе с реакционными тенденциями в репертуаре и во всей организации театрального дела, порожденными правительственной политикой в области искусства. Существовавшая в Петербурге и Москве монополия императорских театров ограничивала возможности новаторских начинаний, ставила драматургов и актеров в зависимость от требований дирекции и всего насаждаемого в театрах бюрократического режима. В трудных условиях развивался театр в провинции, где процветала коммерческая инициатива антрепренеров и где преимущественно только силой актерских талантов театр удерживался на уровне художественных требований. Огромную поддержку развитию прогрессивного направления в русском сценическом искусстве оказывала передовая демократическая критика, которая отстаивала идейные основы театра, его социальную содержательность, верность принципам жизненной правды. Идейная борьба проходит через все развитие русского театра XIX в. Руководящую роль в ней завоевывает прогрессивное направление, опирающееся на широко развивающийся в эту эпоху в России процесс формирования национальной демократической культуры и на растущие возможности яркого выражения в драматургии и театре критических, антикрепостнических тенденций. На этой почве достигает особого успеха сценический реализм, и в то же время утверждается направление прогрессивного романтизма. В период от Фонвизина до Островского складываются основные традиции русской театральной культуры, определяются черты ее художественного своеобразия.
В конце XVIII —начале XIX в. в русском театре ведущее значение приобретает просветительский сентиментализм. Просветительская идея прирожденного равенства всех людей, идея «естественного человека», обращенная в творчестве целого ряда драматургов и актеров на раскрытие противоречий крепостнического строя, помогала выявить общественную и нравственную недопустимость рабства. Внимание драматургов привлекали при этом внутренний мир человека, его душевные конфликты (драмы Н. И. Ильина, Ф. Ф. Иванова, трагедии В. А. Озерова и др.). С другой стороны, в тех сентиментальных драмах, которые были проникнуты охранительными тенденциями, проявлялось стремление к сглаживанию жизненных противоречий, черты слащавой идеализации, мелодраматизма (произведения В. М. Федорова, С. Н. Глинки и др.). Повышенная «чувствительность», искренность сценического переживания, часто обогащаемые элементами социальной и бытовой правды в обрисовке персонажа, отличали игру Я. Е. Шушерина (1753—1813), А. Д. Каратыгиной (1777—1859) и других актеров этого времени. Сентиментализм освобождал игру актеров от власти рационалистических принципов классицизма и содействовал разрушению эпигонских традиций этой системы, развитию в исполнительском искусстве романтических и реалистических тенденций.
Развитие романтизма в русском театре начала XIX в. связано с нарастанием в драме и актерском творчестве мотивов неудовлетворенности существующей действительностью, индивидуалистического протеста, бурных переживаний свободолюбивой личности. Эти романтические черты свойственны искусству выдающегося русского актера А. С. Яковлева (1773—1817).
Значительное воздействие на развитие театра оказали эстетические взгляды писателей-декабристов. Разрабатываются темы борьбы против национального и политического угнетения, создаются образы сильных, вольнолюбивых героев, охваченных жаждой патриотического подвига («Марфа Посадница, или Покорение Новагорода» Ф. Ф. Иванова, «Вельзен, или Освобожденная Голландия» Ф. Н. Глинки, «Андромаха» П. А. Катенина, «Аргивяне» В. К. Кюхельбекера и др.). Исполнительский стиль определялся сочетанием большой эмоциональности, искренности и естественности в выражении чувств с героической масштабностью характеров и пластической строгостью внешнего рисунка образа. Наиболее высокое ‘ и законченное выражение этот стиль нашел в творчестве крупнейшей трагической актрисы той эпохи Е. С. Семеновой (1786—1849). Одновременно в комедии и драме продолжалось развитие реалистических тенденций, ограниченное, однако, узкими возможностями водевиля (А. А. Шаховской, Н. И. Хмельницкий, А. И. Писарев) и семейно-бытовой, консервативной по духу пьесы (М. Н. Загоскин). Стремление актеров к жизненной правде опиралось как на искренность переживания, простоту, естественность (молодой М. С. Щепкин), так и на искусство внешнего перевоплощения, копировки отдельных ярких типов (И. И. Сосницкий, Е. И. Гусева и др.). Развертывавшаяся на протяжении первой четверти XIX в. борьба за создание прогрессивного, национально-самобытного театра, за утверждение в драматургии принципов народности и историзма подготовила появление реалистической драмы А. С. Грибоедова и А. С. Пушкина.
В «Горе от ума» Грибоедов, блестяще решив проблему реализма применительно к современной автору теме, осуществил задачу создания подлинно национальной, самобытной комедии. Преодолев традицию классицистической комедии с характерными для нее морализацией и однолинейным построением характеров и использовав достижения романтической драмы с ее интересом к раскрытию душевного мира человека, Грибоедов создал произведение огромной жизненной выразительности драматической силы, острой сатирической направленности. Его пьеса является одним из самых ярких в русском театре проявлений антикрепостнических идей и в этом смысле она оказала огромное влияние на все последующее развитие русской драматургии и актерского искусства. Произведением новаторского значения явилась историческая драма Пушкина «Борис Годунов». Отрицая формы придворной трагедии классицизма, романтической драмы Байрона и русских романтиков, Пушкин стремился дать «вольное и широкое изображение характеров», показать связь между судьбой личности и судьбой народа. «Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах—вот чего требует наш ум от драматического писателя», — эта формула Пушкина выражала не только принцип его собственного творчества, но и основной принцип русского сценического реализма, как он определяется в последующие годы. Царская цензура запретила постановку «Бориса Годунова» (трагедия исполнялась впервые в театре в 1870 г.). Вплоть до 1831 г. находилось под запретом и «Горе от ума». В 30-е годы, в обстановке жестокой политической реакции, наступившей после разгрома декабристского движения, важные задачи выполняет направление прогрессивного романтизма. Романтический театр раскрывает внутреннюю драму человека, наделенного стремлением к свободе и социальной справедливости, и выражает бунт мыслящей личности против окружающего ее мира насилия и произвола. На русской сцене в эти годы получают глубокое истолкование многие произведения мировой классики и прежде всего трагедии Шекспира, в которых с необычайной силой выступает тема борьбы за человеческое достоинство. Революционные тенденции театрального романтизма 30-х годов наиболее полно выявились в творчестве гениального русского актера-романтика П. С. Мочалова (1800—-1848) — художника необыкновенной душевной мощи и экспрессии, потрясавшего зрителей бурным подъемом своего вдохновения, высокой гуманистической устремленностью своего искусства. Развитие прогрессивных освободительных тенденций в театре жестко ограничивались правительством. Вне театра остается проникнутая критическими, свободолюбивыми идеями драматургия М. Ю. Лермонтова: его драма «Маскарад» в 1835—1836 гг. трижды запрещается цензурой (отрывки из пьесы впервые были поставлены благодаря настойчивости актеров в 1852 г., а полностью она сыграна только в 1864 г.). Не допускаются к постановке драмы В. Гюго. Видное место в репертуаре занимает русская и переводная мелодрама и романтическая драма, выражающая консервативные тенденции (в том числе монархические пьесы Н. А. Полевого, Н. В. Кукольника, Р. М. Зотова и др.). Влияние реакционной идеологии сказывается и на актерском искусстве. ^Прогрессивная критика справедливо указывала на внутреннюю ограниченность петербургского трагика В. А. Каратыгина (1802—1853) и актеров его типа, на отсутствие большого гуманистического содержания, в их творчестве, на их приверженность к парадности и внешним эффектам.
Преимущественно развлекательные цели выполнял водевиль, заполнивший сцену русского театра 30—40-х годов. Большой популярностью пользовались водевили П. А. Каратыгина, П. И. Григорьева, П. С. Федорова, В. А. Соллогуба. В этом жанре с блеском выступали И. И. Сосницкий (1794—1871), Н. О. Дюр (1807— 1839), В. Н. Асенкова (1817—1841), В. П. Живокини (1808—1874), В. В. Самойлов (1812—1887) и другие актеры. Водевиль поднимался часто и до решения серьезных художественных задач, проникаясь критическим отношением к действительности, стремлением к правдивой обрисовке разнообразных жизненных типов, приближаясь порой к форме комедии (водевили Н. А. Некрасова, писавшего под псевдонимом Перепельского, Ф. А. Кони, Д. Т. Ленского и др.). Яркий реалистический элемент вносила в водевиль игра М. С. Щепкина и А. Е. Мартынова, которые умели выявлять за его комическими ситуациями противоречия подлинной жизни, придавать создаваемым образам подлинный драматизм.
Развитие русской реалистической литературы, драматургия Грибоедова, Гоголя, Тургенева, Сухово-Кобылина, Островского создавали основу для формирования сценического реализма. Народность, гуманизм, интерес к раскрытию всего богатства душевных переживаний человека, вызванные стремлением защитить его права и достоинство, многосторонняя разработка образа простого, «маленького» человека, ущемленного социальной несправедливостью, характеризуют школу, созданную великими русскими актерами-реалистами—М. С. Щенкиным (1788—1863), А. Е. Мартыновым (1816—1860), П. М. Садовским (1818—1872), их учениками и последователями—С. В. Шумским, С. В. и П. В. Васильевыми и другими. Основным методом актерского творчества становится метод глубокого раскрытия психологического своеобразия героя путем внутреннего перевоплощения актера в изображаемое лицо. Реалистическая школа получает широкое распространение, становится ведущим направлением в русском театре уже к середине XIX в. Огромное значение в развитии театрального реализма имела творческая деятельность М. С. Щепкина. Демократическая идейность Щепкина подняла актерское искусство на новую высоту, окрылила практику актерского творчества пониманием общественной роли театра и гражданской миссии актера. Щепкпн требовал от актера умения постигать «душу роли», влезать, «так сказать, в кожу действующего лица», способности «не подделаться, а сделаться» тем лицом, которое он изображает, «ходить, говорить, мыслить, чувствовать, как хочет автор». Он требовал, чтобы актер всю свою игру подчинял выявлению главного смысла действия, жертвуя эффектами собственной роли ради общей художественной цели. «Театр для актера храм, — говорил Щепкин, — священнодействуй или убирайся вон».
Мартынов утвердил на русской сцене манеру игры, свободную от всякой театральной приподнятости, основанную на глубокой и сдержанной эмоциональности, простоте, тонкой передаче всех душевных переживаний персонажа. Он потрясал зрителей внутренней правдой своего искусства, силой гуманистической трактовки характера. Следующий этап сценического реализма был связан с работой театра над воплощением пьес А. Н. Островского. Театр Островского отражает целую эпоху русской жизни, ознаменованную кризисом крепостнического уклада, неудержимым ростом молодых, свободолюбивых сил. На сцене появляются новые типы, требующие новых сценических красок. Пьесы Островского воспитывали в актерах мастерство точной бытовой характеристики персонажа, способствовали развитию (особенно в Малом театре, с которым драматург был тесно связан) высокой культуры сценической речи.
Главой новой школы, складывавшейся в этот период под непосредственным руководством Островского, был П. М. Садовский — родоначальник талантливой актерской семьи Садовских. Среди исполнительниц женских ролей выделялась Л. П. Никулина-Косицкая (1829—1868).
На протяжении XIX в. театр в России вырастает в важнейшую общественную силу. Гоголь называл театр «кафедрой, с которой можно много сказать людям добра». Островский сравнивал Малый театр по его прогрессивному значению в национальной культуре с Московским университетом. В ХIХ в., наряду с потрясающим развитием литературы, наблюдается и ярчайшие взлеты музыкальной культуры России, причем музыка и литература находятся во взаимодействии, что обогащает те или иные художественные образы. Если, например, Пушкин в своей поэме “Руслан и Людмила” дал органическое решение идеи национального патриотизма, найдя для ее воплощения соответствующие национальные формы, то М. Глинка обнаружил в волшебно-сказочном героическом сюжете Пушкина новые, потенциальные варианты и осовременил его, как бы предложив еще один романтический вариант эпоса, со свойственным ему “вселенским” масштабом и “рефлектирующими” героями. В своей поэме Пушкин, как известно, свернул масштабы классической эпопеи, порой пародируя ее стиль: “Я не Омер… Он может воспевать один Обеды греческих дружин”; Глинка же пошел по иному пути — при помощи колоссального картинного “разбухания” его опера вырастает изнутри до многонациональной музыкальной эпопеи. Ее герои из патриархальной Руси попадают в мир Востока, их судьбы сплетаются с магией северного мудреца Финна. Здесь пушкинский сюжет переосмысливается в сюжет драмы, опера Глинки — прекрасный пример воплощения той гармонии равнодействующих сил, которая фиксируется в сознании музыкантов как “руслановское” начало, т.е. романтическое начало. Значительное влияние на развитие музыкальной культуры России прошлого века оказало творчество Гоголя, неразрывно связанное с проблемой народности. Гоголевские сюжеты легли в основу опер “Майская ночь” и “Ночь перед Рождеством” Н. Римского-Корсакова, “Сорочинская ярмарка” М. Мусоргского, “Кузнец Вакула” (“Черевички”) П. Чайковского и т.д. Римский-Корсаков создал целый “сказочный” мир опер: от “Майской ночи” и “Снегурочки” до “Садко”, для которых общим является некий идеальный в своей гармоничности мир. Сюжет “Садко” построен на различных вариантах новгородской былины — повествованиях о чудесном обогащении гусляра, его странствиях и приключениях. “Снегурочку” Римский-Корсаков определяет как оперу-сказку, назвав её картинкой из Безначальной и Бесконечной Летописи Берендеева царства”. В операх подобного рода Римский-Корсаков использует мифологическую и философскую символику. Если “Снегурочка” связана с культом Ярилы (солнца), то в “Младе” представлен целый пантеон древнеславянских божеств. Здесь развертываются ритуальные и народно-обрядовые сцены, связанные с культом Радегаста (Перуна) и Купалы, ведут борьбу волшебные силы добра и зла, а герой подвергается “соблазнам” из-за козней Морены и Чернобога. В содержание эстетического идеала Римского-Корсакова, который лежит в основе его музыкального творчества, в качестве безусловной ценности входит категория прекрасного в искусстве. Образы высоко-поэтического мира его опер весьма наглядно показывают, что искусство представляет собой действенную силу, что оно покоряет и преображает человека, что оно несет в себе жизнь и радость. Подобная функция искусства соединялась у Римского-Корсакова с пониманием его как эффективного средства нравственного совершенствования человека. Этот культ искусства в чем-то восходит к романтическому утверждению Человека-творца, который противостоит “механическим”, отчуждающим тенденциям века прошлого (и нынешнего). Музыка Римского-Корсакова возвышает человеческое в человеке, она призвана спасти его от “страшных обольщений” буржуазного века и тем самым она приобретает великую гражданскую роль, приносит пользу обществу.
Расцвету русской музыкальной культуры способствовало творчество П. Чайковского, написавшего немало прекрасных произведений и внесшего новое в эту область. Так, экспериментальный характер носила его опера “Евгений Онегин”, предупредительно названная им не оперой, а “лирическими сценами”. Новаторская сущность оперы заключалась в том, что она отразила веяния новой передовой литературы. Для “лаборатории” поисков Чайковского характерно то, что он использует в опере традиционные формы, вносящие в музыкальный спектакль необходимую “дозу~ зрелищности. В своем стремлении создать “интимную”, но сильную драму Чайковский хотел достичь на сцене иллюзии обыденной жизни с ее повседневными разговорами. Он отказался от эпического тона повествования Пушкина и увел роман от сатиры и иронии в лирическое звучание. Вот почему на первый план в опере выступила лирика внутреннего монолога и внутреннего действия, движения эмоциональных состояния и напряженности. Существенно то, что Чайковскому помогали переносить пушкинские образы в новую по времени психологическую среду произведения Тургенева и Островского. Благодаря этому он утвердил новую, музыкальную реалистическую драму, конфликт которой определился в столкновении идеалов с действительностью, поэтической мечты с мещанским бытом, красоты и поэзии с грубой будничной прозой жизни 70-х годов прошлого столетия. Не удивительно, что драматургия оперы Чайковского во многом подготовила театр Чехова, которому свойственна прежде всего способность передавать внутреннюю жизнь действующих лиц. Вполне понятно, что лучшую режиссерскую постановку “Евгения Онегина” в свое время осуществил Станиславский, будучи уже прекрасным знатоком чеховского театра.
В целом следует отметить, что на рубеже веков в творчестве композиторов происходит определенный пересмотр музыкальных традиций, отход от социальной проблематики и возрастание интереса к внутреннему миру человека, к философско-этическим проблемам. “Знамением” времени было усиление лирического начала в музыкальной культуре.
Н. Римский-Корсаков, выступавший тогда основным хранителем творческих идей знаменитой “могучей кучки” (в нее входили М. Балакирев, М. Мусоргский, П. Кюи, А. Бородин, Н. Римский-Корсаков), создал полную лиризма оперу “Царская невеста”. Новые черты русской музыки начала ХХ в. нашли наибольшее выражение в творчестве С. Рахманинова и А. Скрябина. В их творчестве отразилась идейная атмосфера предреволюционной эпохи, в их музыке находили выражение романтический пафос, зовущий к борьбе, стремление подняться над “обыденностью жизни”.
Глава 4. Изобразительные искусства и архитектура.
В начале XIX в. глубокие сдвиги в общественной жизни России способствовали вызреванию новых течений в живописи, скульптуре и архитектуре. Под влиянием общественного и патриотического подъема новое содержание и плодотворное развитие в ряде областей искусства получает классицизм. В стиле зрелого классицизма с его мощными, сильными и монументально-простыми формами строятся лучшие общественные, административные, а также жилые здания Петербурга, Москвы и ряда провинциальных городов; обширными ансамблями украшаются главные города России: в Петербурге—Адмиралтейство А. Д. Захарова, Казанский собор и Горный институт—А. Н. Воронихина, Биржа—Тома де Томона и ряд сооружений К. И. Росси: в Москве—комплексы построек О. П. Бове, Д. П. Жилярди и других мастеров (новый фасад Университета, Манеж и др.). В процессе интенсивного строительства в первые десятилетия XIX в. окончательно складывается классический облик Петербурга, тот поражавший своей прозрачностью, стройностью и величественностью образ «Северной Пальмиры», который воспели А. С. Пушкин, К. Н. Батюшков и другие поэты. Неувядаемой красоте здании содействовала и монументально-декоративная скульптура, переживавшая в творениях И. П. Мартоса, Ф. Ф. Щедрина, В. И. Демута-Малиновского и С. С. Пименова свой большой расцвет. В памятнике Минину и Пожарскому Мартоса воплотилось высокое патриотическое воодушевление передовых людей тогдашнего русского общества.
Большим совершенством отличаются изделия декоративно-прикладного искусства этого времени, отмеченные классической ясностью и простотой форм. Мебель, произведения из чугуна и бронзы, керамика, резьба по дереву способствуют богатству и привлекательности внутреннего и внешнего убранства зданий, участвуя в общем создании стиля зрелого классицизма.
Развитие живописи и графики в начале Х1Хв. определялось реалистическими исканиями, стремлением художников к непосредственным жизненным наблюдениям, что отражало общий процесс приближения искусства к действительности. Сломав старые, условные и ограниченные рамки художественного творчества, установленные классицистической эстетикой, живописцы и графики этого времени подходят к более свободному и широкому, порой окрашенному душевной взволнованностью восприятию и постижению окружающей природы и человека. Большую роль в этом завоевании реального мира искусством, в усилении эмоционального, лирического начала играл романтизм, особенно заметно проявивший себя в портретной и пейзажной живописи. Плодотворное развитие в этот период получает бытовой жанр. Отмеченные чертами романтизма портреты работы О. А. Кипренского (1782—1836) выделяются среди современных ему произведений портретного искусства одухотворенностью и пленительной простотой образов. Тонкую поэзию умел почувствовать в природе Италии С. Ф. Щедрин (1751—1830). В своих пейзажах, овеянных мягким, мечтательным настроением, он стремился уловить живую жизнь природы, различные ее состояния. Глубокое внимание к народу, пробужденное передовым общественным движением, отразилось в творчестве В. А. Тропинина (1776— 1857) и особенно А. Г. Венецианова (1780—1847), в чьих жанровых картинах и портретах раскрывались нравственные качества крепостных крестьян, рисовался задушевный образ русской природы.
В 30—50-е годы обострение общественных противоречий после разгрома восстания декабристов, гнет реакции и в то же время непрекращавшиеся искания передовыми людьми путей дальнейшего развития России, вызревание революционно-демократической идеологии обусловили сложный характер искусства. Классицизм в этот период окончательно утрачивает свои прогрессивные стороны, вырождаясь в реакционный академизм. На почве отрицания самодержавного строя и вместе с тем разочарования в возможности близких социальных перемен, охватившего многие круги русского общества, а также с появлением новых философских воззрений значительное распространение получает романтизм, приобретающий по сравнению с началом XIX в. более противоречивый характер. Наряду с этим новое, сурово-объективное восприятие действительности порождало углубленные реалистические стремления, осуществлявшиеся подчас в рамках того же романтизма (в его передовых проявлениях). Но уже к 40-м годам происходит отчетливое изживание романтических тенденций, утверждение последовательно реалистических принципов в искусстве. В архитектуре 30—50-х годов господствует стиль позднего классицизма, но в нем нарастают черты казенного холода и абстракции. Сооружения этого времени отличаются нарушением прежнего гармонического соотношения форм и в ряде случаев перегружены декоративным убранством. В скульптуре заметно усиливаются бытовые черты. В наиболее значительных монументах—памятниках Кутузову и Барклаю де Толли Б. И. Орловского и в изваяниях. П. К. Клодта (фигуры коней на Аничковом мосту)—сказывается желание сочетать классическую строгость и монументальность с новыми приемами реалистической характеристики образа.
Пристальный интерес к вопросам исторического развития и судьбам народов, который был связан со всем характером передовых идей и миросозерцания людей той эпохи, побуждал художников искать больших обобщающих тем, в которых отразились бы значительные моменты в жизни человечества. На первое место в искусстве 30-х годов выдвигается историческая живопись. К. П. Брюллов (1799—1852) в картине «Последний день Помпеи» изобразил гибель людей, на которых обрушилась слепая, всеразрушающая стихия. Однако в истолковании этого события и в его художественном воплощении Брюллов шел несколько внешним путем. Несмотря на романтический пафос, Брюллов в композиции, изображении фигур людей не порывал полностью с приемами классицистической идеализации, желая увлечь зрителя пластической красотой человеческих тел. Большой убежденностью и жизненной силой характеристик отличались многие (в особенности небольшие по размерам) портреты Брюллова. Выразительность и смелость цветового решения делают эти портреты выдающимися созданиями искусства.
Глубоко отразил в своем творчестве волнующие идеи современности Александр Андреевич Иванов (1806—1858). Остро ощущая социальную несправедливость, полный предчувствия грядущих перемен, он стремился найти тему, которая позволила бы показать, по его понятиям, поворотный момент в жизни человечества. Он остановился на евангельском рассказе о пришествии Мессии, казавшемся ему исполненным высокого исторического смысла. Более 20 лет художник трудился над своим монументальным полотном «Явление Христа народу», основной темой которого явилось духовное перерождение погрязших в страданиях и пороках людей. Сложная религиозно-нравственная идея о необходимости освобождения человечества от угнетения и рабства отражала противоречия в мировоззрении художника, свойственные в эти годы многим представителям дворянской интеллигенции, решавшим социальные вопросы в моральном плане. По мере работы над картиной особенно большое значение приобретал в ней образ раба, в котором, по словам самого художника, «сквозь привычное страдание впервые появилась отрада», сознание себя человеком. Огромное значение в развитии реалистического искусства имели многочисленные этюды Иванова к картине, в особенности его пейзажи. В поздний период Иванов свои замыслы и художественные искания пытался воплотить в серии эскизов на библейские сюжеты, по-новому осмыслив религиозные мифы. В высоко поэтической и совершенной художественной форме он передал красоту древних сказаний, рожденных народной фантазией, далеко уйдя от церковного понимания библии. Задачам изображения окружающей будничной русской жизни, не получавшим настоящего отклика у мастеров исторической живописи, отвечало развитие бытового жанра, а также сатирической графики. Проникнутые живым сочувствием, а иногда и большой горечью сцены народной жизни встречаются в акварелях и рисунках Т. Г. Шевченко, картинах ряда учеников А. Г. Венецианова. К концу 30-х годов выступает группа рисовальщиков, иллюстрирующих произведения писателей так называемой натуральной школы. В середине 40-х годов складывается глубоко демократическое по своему содержанию искусство Павла Андреевича Федотова (1815—1852), знаменующее новый этап в развитии бытового жанра. Рисуя быт чиновников, купцов, обедневших, хотя и не потерявших своих претензий дворян, Фёдотов делал достоянием искусства образы и темы, ранее не затрагивавшиеся жанровой живописью. Он показывал чванство и тупость чиновников, наивное самодовольство и хитрость толстосумов-купцов, безнадежную пустоту существования офицерства в провинции в эпоху николаевской реакции, горькую участь своего собрата-художника. Он сумел с меткой наблюдательностью при помощи красноречивых деталей охарактеризовать обстановку, типичное жизненное окружение фигур, развернуть сложное, подчас драматическое действие, с сатирической остротой изобразить характеры, поведение людей. Тонким психологизмом отличались и написанные им небольшие интимные портреты. Показывая уродство и темные стороны социальной жизни, творчество Федотова, созвучное современному ему направлению русской литературы, закладывало основы критического реализма в живописи.
В 50-е годы бытовой жанр приобретает все большее значение. Однако лишь в 60-е годы, в пору демократического подъема, бытовая живопись достигает уровня боевого искусства. Необходимость правдивого искусства, обращенного прежде всего к современной жизни, глубоко вскрывающего и бичующего социальные пороки, борющегося за интересы народа — эти требования, выдвигавшиеся Н. Г. Чернышевским и другими революционерами-демократами, находят свое отражение в творчестве Василия Григорьевича Перова (1834—1882), И. М. Прянишникова (1840—1894), Н. В. Неврева (1830—1904) и ряда других живописцев и рисовальщиков того времени. Обличение невежественного духовенства как опоры самодержавия, произвола чиновников, жестоких и грубых нравов купцов, изображение тяжелой доли крестьянства и забитости маленьких «униженных и оскорбленных» людей составляют основное содержание картин этих художников, пробуждающих в зрителе протест против тогдашнего общественного строя. Немалый вклад художники-шестидесятники внесли и в область портрета. Портреты Ф. М. Достоевского, А. Н. Островского, В. И. Даля и др., созданные Перовым, по глубине психологического и социального анализа представляют выдающиеся произведения портретной живописи. Демократическое искусство утверждало себя в борьбе с салонным, безыдейным направлением в живописи и скульптуре, развивавшимся под эгидой Академии художеств. В 1863 г. 14 окончивших Академию учеников во главе с И. Н. Крамским (1837—1887), отказавшись выполнять программы на заданную тему, объединились в артель художников, чтобы иметь возможность служить своим искусством интересам общества. В 1870 г. возникло Товарищество передвижных художественных выставок, сгруппировавшее вокруг себя лучшие творческие силы. В противовес официальной Академии художеств «передвижники» поддерживали все передовые художественные начинания, сыграв огромную роль в развитии реалистического русского искусства.
Художественное движение 60-х годов подготовило почву для расцвета искусства в 70—80-е годы.
Заключение
Конец ХIХ — начало ХХ в. является русским философским Ренессансом, “золотым веком” русской философии. Существенно отметить, что философская мысль серебряного века русской культуры, представляющая собой золотой самородок, сама явилась на свет как преемница и продолжательница традиций русской классической литературы. По мнению Р.А. Гальцевой, “… в русской культуре существует что-то вроде литературно-философской эстафеты, и даже шире — эстафеты искусства и философии, из сферы художественного созерцания набранная мощь тут передается в область философского осмысления и наоборот”.
Именно так сложились отношения между русской классикой и философским возрождением конца века, которое представлено именами Вл. Соловьева, В. Розанова, С. Булгакова, Н. Бердяева, Л. Шестова, Г. Федотова, С. Франк и др.
Родившись в результате сшибки традиционной культуры с западным миром, когда, по известной формуле А. Герцена, “на призыв Петра цивилизоваться Россия ответила явлением Пушкина”, — русская литература, вобравшая в себя и по-своему переплавившая плоды обмирщенной европейской цивилизации, вступила в свой классический “золотой век”. Затем, в ответ на новое, нигилистическое веяние времени, опираясь на духовную крепость “святой русской литературы” (Т. Манн), восходит в конце века философия, которая подводит итоги развития духа “золотого века” классики. Оказывается, что не русская словесность “серебряного века” является главной наследницей классической литературы — для этого она морально двусмысленна, подвержена дионисийским соблазнам (соблазнам чувственности). Преемницей русской литературы оказывается именно философская мысль, она на следует духовные заветы “золотого века” классики и потому сама переживает “золотой век”.
Имперская идея влияла на все художественные символы нового стиля. Золото- цвет Священной Римской империи стал цветом императорской гвардии Александра I (золотой орел, золотой крест, желтое полотно штандартов, золотое шитье мундиров, кокарда). Желто-черная императорская гамма стала цветовым символом всего Петербурга — военной столицы великой победившей Империи.
Стиль «Империя» имел в России не слишком продолжительную историю — он заканчивается эпопеями Росси и гигантским Исаакием Монферрака. Но он создал целый художественный мир со своими законами и принципами творчества. Важнейшей стороной стиля было его проявление как всеобщей художественной системы. Архитектура с наибольшей полнотой выразила мироощущение времени, но она еще была стержнем стилевого сближения всего культурного поля. Архитектура ампира буквально диктовала правила для развития скульптуры, малой архитектуры, архитектурного декора, живописи и искусства интерьера, создавая единую художественную среду.
Главный смысл культуры ренессансного типа — это формирование культурного облика нации в контексте мировой цивилизации. Русский Ренессанс начала XIX в. — это момент перехода от средневекового типа сознания к самосознанию нового времени. В культуре этого времени (как и вообще в культуре Возрождения) в свернутом виде содержалось много вариантов развития, и сильный импульс собирания, медиативности. Однако русская культура пошла по «гоголевскому» варианту, не преодолев, а наращивая характеристику двойственности и раскола культурного поля нации.
Ренессансная линия русской культуры прервалась с Пушкиным и ампиром, лишь еще раз призрачно мелькнув в феномене Серебряного века.
Автор публикации
