3 ноября, 2018 9:28
ВЕДЕНИЕ
Прошедший недавно юбилей Абая Кунанбаева, в который раз показал его величие как основателя казахской письменной литературы, выдающегося поэта и мыслителя, великого зачинателя культуры, достойной бессмертия Абая Кунанбаева. Абай оставил своим потомкам небольшое по количеству, но могучее по своему смыслу и содержанию наследие. Влияние этого наследия на развитие человеческого духа определяется не количеством строк его поэзии и прозы, а всей мощью того пламени, которое обжигает душу человека каждым своим словом.
Об Абае весь мир узнал благодаря трудам выдающегося казахского писателя Мухтара Ауэзова, который по существу всю свою творческую жизнь посвятил исследованию и абсолютному обоснованию роли Абая в истории человеческой культуры.
Тем, кто серьезно занимался изучением биографии: Абая, хорошо известна небывалая скудность сведений о его жизни и деятельности. Даже даты рождения и смерти великого поэта до сих пор точно не установлены. И все-таки его творческая биография не ускользнула из поля зрения ученых.
В данной работе в краткой форме излагаются основные вехи его творческого пути, показана место и роль Абая как поэта и мыслителя.
Реферат состоит из Введения, двух глав, Заключения и Списка Использованной Литературы. Общий объём данной работы – 18 машинописных страниц.
ГЛАВА 1. Творческая биография Абая КуНаНбаева
Абай (Ибрагим) Кунанбаев, согласно вполне достоверным сведениям, “родился в 1845 г. в Чингизских горах Семипалатинской области в богатой семье старшины рода тобыкты – Кунанбая”. Как утверждает М. Ауэзов, “Имя его Ибрагим мать заменила ласкательным Абай”, что происходит от казахского слова “байла”, т. е. “будь осторожным”, “осматривайся прежде, чем что-то решать и действовать”. Но, вопреки воле своей матери он не стал осторожным и мужественно бросился в бой со всей сворой степных аристократов, безжалостно обирающих собственный народ. Он с самого начала был предрасположен к обобщениям, не к регистрации, а к осмыслению фактов, он был философски мыслящим человеком.
Во времена Абая в Казахстане не было высших учебных заведений, а начальное образование дети знатных казахов получали в мусульманских мектебах, обучавших своих учеников письменности и азам исламского вероучения. С восьми лет Абай постигал арабскую грамоту и мусульманскую догматику в школе семипалатинского имама Ахмед-Ризы. Когда Абаю исполнилось тринадцать лет, отец забрал его в свой родной аул и втянул его в труднейшую судебно-правовую тяжбу между соперничающими друг с другом казахскими родами. По закону “нет худа без добра” это позволило ему досконально изучить казахское обычное право – адат, которое в последствии сослужило ему добрую службу.
При решении споров тяжущихся сторон он строго придерживался принципа справедливости, изначально заложенного в адате и не всегда занимал сторону своего отца. Это накалило отношения между сыном и его столь же строптивым, сколь и обозленным против своего народа родителем. Согласно данным М. Ауэзова, в 1878 г, Абай окончательно порывает со своим отцом и целиком отдается творческой работе. Теперь он начинает изучать русский язык и литературу, становится постоянным посетителем богатой, по тем временам, семипалатинской библиотеки, знакомится с трудами античных, русских и европейских классиков философской мысли. Убедительным свидетельством этому являются труды самого поэта. Достаточно отметить, что в своих опубликованных работах он упоминает имена Сократа, Аристотеля, Гомера, Софокла, Зевксиса, Жанны д’ Арк и многих других. А в его “Книге слов”, а так же в стихах и поэмах нет-нет да и проскальзывают идеи и мысли устного народного творчества казахов, восточной классики, русской культуры и классической философии Запада, Обо всем этом подробно, достоверно и убедительно говорится в книге Г. Бельгера “Гете и Абай”, изданной в Алматы в 1989 г*.
Значительную роль в формировании Абая как прогрессивного поэта и мыслителя сыграла и его личная связь с непосредственными участниками русского освободительного движения 60-х.– 70-х гг. 19 столетия. Он находился в тесных дружеских отношениях с Е. П. Михаэлисом, известным ученым и литератором А. Л. Блеком, Н. Н. Долгополовым, Н. Н. Копшиным, С, С. Гроссом, А. А. Леонтьевым и др. политическими ссыльными России*.
Абай несомненно с большим уважением относился к своим русским друзьям и той передовой культура, которую они представляли и которая, вероятно, подтолкнула его отметить, что он был самостоятельно мыслящей личностью.
Как справедливо заметил М. Ауэзов, он не только сумел освоить идеи устного творчества своего родного народа, классического наследия культуры Востока, России и Европы, но и сумел переработать их в духе требований своего времени и в соответствии с окружающей его действительностью. Все свои знания и весь свой огромный талант он отдал священному делу борьбы с невежеством народа, с его экономической и духовной отсталостью, против нищеты и отчаяния бедноты, несправедливости зажиточных, слоев казахского общества, социального и национального угнетения. Его заветной мечтой было утверждение справедливых отношений мёжду людьми.
Абай рано начал свою творческую деятельность. По данным М. Ауэзова он уже в неполных двенадцать лет стал сочинять стихи и распространять их среди народа от имени своих друзей. Поэтому, вполне естественно, что многие из этих стихов не могли дойти до современного читателя. Лишь окончательно убедившись в своей творческой зрелости Абай, начиная с 1886 г., стал распространять и печатать свои произведения под собственным именем. Им написано достаточное количество содержательных произведений, затрагивающих самые жгучие проблемы казахской общественной жизни, среди них стихи поэмы и, что особенно важно отметить, проза в виде “Книги слов”, которая представляет собой несомненно выдающееся философское сочинение, содержащее в себе- множество непреходящих идей. Можно смело сказать, что проза в казахской духовной культуре начинается именно с этой книги. До ее появления в широких кругах казахской общественности да и среди самого народа превалировал, в основном, стихотворный слог. И это было подмечено лишь в 20 в. представителями казахской интеллигенции, начинающей постепенно понимать, что стихами всего не выразишь, а может быть и всего не сможешь сказать, что безусловно было верной мыслью.
Произведения Абая начали издаваться после его смерти. Первый сборник его стихов был опубликован в 1909 г. в Петербурге*. В советское время было предпринято несколько изданий трудов поэта на казахском и в переводе на русский язык. Не берусь судить на сколько языков мира и сколько работ Абая были переведены, но смею сказать, что достоверно известны издания их на французском, немецком, английском и некоторых других языках. В постсоветское время, особенно в связи со 150-летним юбилеем со дня рождения Абая пошел нескончаемый поток литературы о нем и переиздание его работ. Однако заслуживает безусловного одобрения то, что переводы его произведений на русский язык, например, начали издаваться в параллели с языком оригинала. И это важно, потому что существовавшие до сих пор переводы его важнейших произведений не были идентичными и не позволяли правильно понять и оценить иноязычным читателям его идеи. Это было отмечено многими исследователями наследия поэта и, в частности, особенно четко и грамотно Герольдом Бельгером, который вполне справедливо отметил, что: “Для русского (и тем более зарубежного) читателя Абай – миф, белое пятно. Неадекватные переводы породили явное несоответствие в восприятии Абая на казахском и русском языках. Невозможно в связи с этим не вспомнить и мысль в свое время хорошо известного профессора КазГУ им. С. М. Кирова (ныне им. Аль-Фараби) Х. Х. Махмудова, который сказал: “О, если бы хоть несколько произведений Абая были переведены на абаевском уровне на русский или английский, французский, немецкий, польский и другие языки, то, безусловно, Абай Кунанбаев фактически занял бы свое место на пьедестале среди представителей поэзии Европы и всего мира!” Трудно сказать что-либо против этих высказываний. Они вполне заслуживают признания, поскольку являются совершенно неопровержимыми. Следует одновременно обратить внимание и на то обстоятельство, что переводы работ казахского поэта и мыслителя последних лет, особенно связанных со стопятидесятилетием со дня его рождения, отличаются большой близостью к содержанию текстов самого автора. По-видимому, это дает достаточные основания надеяться на то, что приближается время познания действительной сущности наследия великого человека для духовного возрождения всего человечества. И такое несомненно когда-нибудь состоится. Некоторые переводы стихов Абая такими известными поэтами и переводчиками России как В. Рождественский, Л. Озеров, А. Глоба, А.Штейнберг и другими, едва ли могут быть когда-либо превзойдены. Значительно хуже обстоит дело с переводом прозы казахского мыслителя. И это в общем-то понятно. Очевидно, это в основном объясняется тем, что в своей прозе мыслитель довольно часто прибегает к использованию идиом, арабизмов и оборотов, в которых отражалась неповторимая специфика казахской действительности и, которая была доступна пониманию только самим казахам, да и то, вероятно, далеко не всем. По всем показателям так и кажется, что это и есть тот самый менталитет, который весьма не просто трансплантировать в не воспринимающий его организм. Обо всем этом приходится говорить, дабы предостеречь возможного читателя от недоумений, связанных с теми, подчас значительными разночтениями абаевской прозы разными переводчиками. Например, перевод прозы казахского просветителя В. Шкловского явно страдает упрощениями, граничащими подчас с недопустимой вульгаризацией и примитивизацией авторской мысли. Понять переводчика, разумеется, можно. Но простить искажения, которые он допустил, едва ли. Есть к другого рода переводы, в которых переводчикам не удалось преодолеть стремления осовременить Абая, приписать ему такие философские образы и понятия, которые в его время и, особенно в его среде, были мало распространены либо же вовсе не были распространены. Конечно, следует при этом учитывать, что Абай опережал свой век, но не на столько, чтобы думать, будто он мыслил категориями современного философского знания.
Абай умер в 1904 году, не успев достигнуть своих полными шестидесяти лет. Весь казахский народ переживал это событие как собственную трагедию. Вместе с тем в те печальные годы он едва ли мог знать, что Абай оставил будущим поколениям не только свое творческое наследие, но и своих выдающихся учеников и последователей, через которых, в сущности, он оказал решающее влияние на все последующее развитие литературного и философского процесса в Казахстане, грядущих после него времен. Достаточно напомнить; что мало было среди представителей казахской интеллигенции, занимавшейся в послеабаевский период проблемами искусства, литературы, философии и гуманитарного знания таких, которые так или иначе, в той или иной мере не обращались бы к наследию Абая для решения актуальных проблем своего времени. В современных условиях, благодаря своим признательным потомкам, Абай Кунанбаев наконец тоже стал достойно представлять свой народ и его богатую культуру на мировой арене.
ГЛАВА 2. АБАЙ КУНАНБАЕВ, КАЗАХСКИЙ ПОЭТ И
ПРОСВЕТИТЕЛЬ
Общественная мысль любого народа имеет свою поучительную историю. И, чем богаче эта история, тем большего внимания заслуживает она к себе. Пренебрежительное и поверхностное отношение к ней может повлечь за собой такие последствия, которые могут оказаться далеко не безобидными. Но прежде всего следует помнить, что общественная мысль – это не некий абстракт, где-то вне мира ютящийся. Это мысль конкретных персоналий конкретной исторической эпохи – мыслителей, которые могут считаться таковыми лишь в меру своих способностей схватывать в идеях свою эпоху. И чем колоритнее фигура мыслителя, тем ярче, глубже и, главное, адекватнее отражается в его мыслях эпоха, что собственно и позволяет через анализ строя его идей реконструировать реальную жизнь его времени.
В Казахстане прошлого столетия одним из таких мыслителей был Абай Кунанбаев. Выходец из среды знатных степных феодалов, он всю жизнь провел в борьбе за интересы казахской бедноты, народных масс, влачащих жалкое существование по воле царского самодержавия и тех социальных сил, которые поддерживали его и пользовались его поддержкой на окраинах русской империи. Абай был врагом эксплуататоров и радетелем трудящихся.
Во множестве своих стихов, таких как “О казахи мои! Мой бедный народ”, “Бай живет и охраняет свой скот”, “Звереет бай”, “Я гордо презирал невежество и тьму!” и др. поэт с глубоким состраданием и сочувствием описывает те невероятные бедствия, на которые обрекает казахскую бедноту их угнетатели. В одном из своих стихотворений он пишет:
О казахи мои! Мой бедный народ!
Жестким усом небритым прикрыл ты рот.
Кровь – на правой щеке, на левой – жир…
Где же правда? Твой разум не разберет.
….Всякий подлый чванливый и мелкий сброд
Изуродовал душу твою, народ, …
Совершенно иное отношение он выражает к богатым сословиям казахского общества: ко всякого рода баям, биям и, особенно, к власть имущим. Всех их он считал грабителями простых народных масс, безжалостно обирающих народ до последней нитки.
Звереет бай,
Скудеет край
Людьми с хорошей душой,
Правитель тут
Презренный плут,
Народ обирает свой, – писал он.
В другом стихе он с непоколебимой уверенностью утверждает:
Стяжателю одно лишь тешит душу – скот,
И не стыдится он обманывать народ.
Позорный раб своей наживы, он трясется,
Когда к его столу бездомный подойдет.
Тонкий наблюдатель за всем происходящим вокруг и глубокий аналитик, Абай блестяще раскрывает единство интересов обыкновенного вора, бая и власть имущего. Он превосходно понимает, что между этими категориями социальных типов существует круговая порука, которая на много усиливает их позиции в обществе и позволяет им без особых усилий перекрыть все пути для добывания простым народом средств к существованию честным трудом. В “Книге слов” он пишет: “Вор надеется разжиться краденным, бай думает умножить свои стада, вернув похищенное с лихвой, власть имущих, обещая баю сыскать и возвратить пропажу, а вору – избежать правосудия, обирает обоих…
Так и живут: вельможный – помогая баю и пособляя вору.
Не будь вора и мошенника, задумался бы народ. Он бы и рад трудиться честно, тянуться к добру и знаниям, когда бы бай довольствовался тем, что имеет, а бедняк, не теряя надежды и веры, добивался бы того, чего ему не хватает”.
Он питал жгучую ненависть к азиатским деспотам и их российским покровителям и в то же время горячо любил представителей тех слоев русского общества, которые настойчиво формировали основы освободительной мысли и культуры. Он призывал свой народ учиться у русских.
“Нужно учиться русской грамоте. Духовные богатства, знания, искусство и другие несметные тайны хранит в себе русский язык. Чтобы избежать пороков русских, перенять их достижения, надо изучить их язык, постичь их науку. Потому что русские, узнав иные языки, приобщаясь к мировой культуре стали такими, какими они есть. Русский язык откроет нам глаза на мир. Изучив русский язык и культуру других народов, человек становится равным среди них, не унижается никчемными просьбами…
Русская наука, культура – ключ к мировым сокровищам. Владеющему этим ключом все другое достанется без особых усилий”.
Изучение русской науки и культуры, полагал Абай, не только помогает познанию действительной сущности окружающего нас мира, но и в определенном смысле может содействовать борьбе передовых людей против притеснения народа со стороны царизма и других угнетателей, а так же способствовать добыванию средств к жизни более легким и честным путем. Следует “…научить детей честным и разумным трудом добывать свой хлеб, пусть другие последуют доброму примеру, тогда мы не будем терпеть произвол вельможничающих русских, коль скоро у них нет единого для всех закона”.
Прогрессивный деятель своего исторического времени, Абай мечтал о тех условиях, когда все народы России смогут объединиться на основе принципов равенства и справедливости. Для достижения этой исторической цели, считал он, необходимо прежде всего добиться освоения передовой русской науки и культуры отсталыми народами колониальных окраин царизма. Это была мысль предельно соответствующая требованиям того времени и довольно точно отражавшая ее суть. В этой мысли содержалось теоретически верное осмысление позитивных последствий присоединения Казахстана к России и правильное в общем предвидение перспектив их исторического развития. По меньшей мере ясно одно. Ясно то, что Абай не представлял себе прогресса казахского общества вне России, вне ее влияния на все сферы казахской общественной жизни, он был просветителем-демократом, глубоко убежденным в том, что права и свободы народа, а так же его прогрессивное развитие могут быть обеспечены только путем повсеместного распространения знаний и культуры.
Борьба за дружбу народов, которую в свое время начали прогрессивные мыслители прошлого, в их числе Абай Кунанбаев, отражала собой объектную тенденцию интеграции всех наций и народностей мира в процессе их исторического прогресса. Политическая, по своей глубокой сущности, идея международной солидарности народов и их единения на основе передовых достижений мировой культуры, всегда находила свое философское осмысление и обоснование. Философия дружбы и прогресса, рождавшаяся в муках борьбы против вековой отсталости и безжалостного гнета масс, прокладывала идейные пути к восприятию этими массами элементов мировой цивилизации. По крайней мере, именно такую функцию возлагал на свою философию Абай Кунанбаев.
Нельзя не считаться с тем, что Абай прежде всего поэт, следовательно известен широким кругам общественности именно как поэт. И это справедливо. Но он был не только поэтом. Он был крупным по масштабам своего времени, философом. К сожалению, это учитывают далеко не все. Те же люди, которые это учитывают тоже, не всегда достаточно хорошо понимают, что собой представляет философия. А это уже не справедливо.
Следует безусловно признать, что не мало было ученых, которые предпринимали попытки разобраться в существе философии Абая. Однако, до сих пор за редким исключением, эти попытки не достигали цели. Жаль конечно! Можно было бы уже давно решить проблему оценки исторического значения философии казахского мыслителя прошлого века и перейти к рассмотрению назревших вопросов сегодняшнего дня. Но, увы!, для этого не хватало либо профессиональных сил Казахстана, либо же не доставало должной независимости науки от политического произвола и тех откровенно никуда не годных политических предрассудков, которые довлели над наукой в течение довольно продолжительного времени господства вызывающих бюрократических порядков- в нашей республике. Чего только не было наговорено о философии Абая Кунанбаева в республиканской и бывшей союзной печати. Немало предпринималось попыток представить философию Абая как материалистическую в домарксистской форме ее выражения. На самом же деле философия Абая была куда более сложнее, чем те стереотипные парадигмы, которые строились о ней в научной литературе прошлых лет.
Какую же философию оставил нам в наследие Абай? Прежде всего следует признать, что философия Абая, как и любого мыслящего деятеля исторического прошлого, никак не может быть подведена под заранее определенную схему*. Это очень настойчиво и с завидным упорством делалось в прошлом. Но это же самое прошлое в превосходных формах и убедительно доказало, что в таком подходе нет ничего разумного и продуктивного.
Говорили и писали, что Абай деист, рационалист, материалист метафизического толка, материалист, допускающий теологические отступления и т. д. Но на самом деле ни одно из этих определений не соответствовало действительности. Правда, для каждого из этих, определений имелся повод. Тот, кто хотел доказать, что Абай материалист, однозначно гиперболизировал материалистические элементы его философии, кто пожелал, скажем, убедить своих оппонентов, что Абай рационалист, без особого труда мог это сделать путем однозначной гиперболизации рационалистических элементов его философии и т. д. Но разве дело заключается в том, чтобы выпячивать отдельные элементы в мировоззрении великого поэта*. Несомненно, дело заключалось в другом. Оно состояло в том, чтобы дать сущностную характеристику его философского мировоззрении в целом, ибо именно такой подход мог, во-первых, раскрыть действительное содержание философии Абая Кунанбаева, а, во-вторых, предельно точно определить ее действительное историческое значение.
Чтобы понять философию Абая, мало просто констатировать его идеи Таких констатаций было предостаточно в нашей историко-философской литературе. Но они ничего не давали ни уму ни сердцу, потому что не раскрывали действительной сущности философии Абая, а, следовательно, не имели никакого значения для понимания природы и закономерностей развития философской мысли человечества как таковой. Но ведь совсем не трудно понять, что без достижения указанной цели всякое историко-философское исследование либо теряет смысл, либо же превращается в доступную для всякого, кто научился читать и писать, регистрацию того, что сказал, какую идею сформулировал тот или иной мыслитель исторического прошлого.
Так в чем же заключается существенное в философии Абая, в чем ее содержание, ее определяющие мотивы и. подлинная кристаллизация, бесшумно продвигающая вперед содержание его мысли. Не просто ответить на такие вопросы. Но это вовсе не означает, что ответить на них нельзя. Ответить на них вполне можно, если подходить к ним с правильных методологических позиций.
Прежде всего, разумеется, необходимо как можно глубже разобраться в особенностях той исторической эпохи и конкретных жизненных условий, которые собственно и получили отражение в философии Абая. Иначе нельзя. Иначе может быть все, что угодно, но только не наука. А эпоха, в которую жил Абай, оказалась переломной для казахского народа и этого никак нельзя не учитывать. Это была эпоха завершения присоединения Казахстана к России, время, которое настоятельно требовало от мыслящих людей предельно четкого определения своего отношения к сложившейся объективно чрезвычайно острой политической ситуации. Ведь по сути дела решалась историческая судьба целого народа, о национальной и, тем более, о социальной свободе которого не могло быть и речи.
По всему видно, что Абай стремился использовать всю силу российского влияния для того, чтобы вырвать казахский народ из цепей вековой отсталости и, по возможности, облегчить положение казахской бедноты, которое практически оказалось более, чем отчаянным. Имел ли Абай какие-либо основания надеяться на успех своей затеи или же его расчет был наивным и ни в коем случае не может рассматриваться иначе как иллюзорный?
Вопрос этот имеет принципиальное значение, ибо касается не только самого Абая, хотя бы и как одного из представителей целой рати сторонников присоединения Казахстана к России, но и самой этой рати, которая, как показывают известные исторические материалы, была отнюдь не малочисленной. Следует, однако, обратить особое внимание на то обстоятельство, что основную силу этого в общем-то модного движения составила именно масса самых низших слоев народа, угнетенной, обездоленной и замученной жестоким гнетом азиатских деспотов трудовая беднота. Именно она и представляла собой социальную опору той совершенно несуразной и чуть ли не предательской, по понятиям того времени, политики, которая настойчиво звала азиатские народы принять покровительство России, заимствовать ее передовую культуру и двинуться вместе с лучшими ее сынами к вершинам человеческой цивилизации. Более высокий уровень развития общественной жизни России и решительный, революционный дух ее борцов за достижение исторического прогресса, конечно, давали более чем достаточный повод для такого рода призывов. Но, увы! В России господствовал царизм, политика которого стояла в вопиющем противоречии со стремлением народов к свободе и счастью. Получался своего рода замкнутый круг. С одной стороны без России зависимые от нее народы не могли сделать ни шагу вперед, а, с другой, царизм был тюрьмой этих народов, положение складывалось поистине невероятно сложное. Заслуга Абая в этой исторической ситуации состояла в том, что в этой крайне запутанной обстановке он сумел выбрать единственно правильный путь. Этот путь состоял в том, чтобы в интересах беззащитных масс угнетенной и подавленной бедноты войти в союз с самыми прогрессивными силами русского общества, а таковыми, как известно, тогда были русские революционные демократы, и вместе с тем, развернуть борьбу за заветные цели народного освобождения. Цели борьбы были предельно ясны. Они вытекали из реально сложившейся тогда исторической и социальной обстановки. Но открыть, обосновать и выбрать действительно эффективные средства этой борьбы оказалось куда более сложнее. В реальной обстановке Казахстана второй половины 19 века такая задача едва ли могла найти свое правильное разрешение. Никто тогда не мог с достаточной уверенностью претендовать на знание действительных законов движения общества от угнетения к свободе. Не претендовал, да и не мог претендовать на это и Абай. Однако сказанное нисколько не умаляет его роли в развитии и дальнейшем углублении философии освободительного движения. В содержание этой философии он внес свой весомый вклад, который во многих своих аспектах имеет не только сугубо историческое, но и определенное практическое значение, ибо и ныне помогает находить решение сложных вопросов сегодняшнего дня.
В любой точке нашей планеты, где проходил процесс разложения феодализма и формирования элементов капиталистического способа производства, всегда обострялась борьба между верой и разумом, религией и наукой в духовной сфере, усиливалась тяга к знаниям, распространялся призыв к просвещению масс. Эта борьба временами отодвигала на задний план все другие проблемы духовной жизни общества, несмотря на то, что они могли иметь более важное значение. Так, некоторые влиятельные деятели того времени нередко поступались своими интересами и интересами целых социальных сословий, чтобы только одержать победу над святыми отцами церкви и посрамить веру, которую те проповедовали. Достойны памяти в этом отношении Мелье, Вольтер, французские просветители ХУ111 века, Л. Фейербах и многие другие. Такие же явления имели место в России начиная с конца 18 века и вплоть до свержения царского самодержавия. Примерно таким же образом складывалась духовная жизнь в Казахстане во второй половине 19 века. Едва ли все это было простой случайностью или же необъяснимым совпадением. Вероятнее всего в общественной жизни Казахстана второй половины 19 века происходили, хотя и в весьма своеобразной и неповторимой форме, процессы, аналогичные тем, что имели место в Европе 18 века и России конца 18 — начала 19 века. Они были связаны с кризисом религиозного сознания утратившего способность отразить, пусть даже в малейшей мере, и оправдать происходящее в жизни неотразимые изменения. Более того, религия продолжала цепляться за старое, а жизнь требовала новых подходов и нового понимания и объяснения происходящего. Повидимому это обстоятельство и подтолкнуло Абая и других прогрессивных деятелей Казахстана приступить к крайне критическому пересмотру смысла деятельности духовенства и сущности проповедуемой им религиозной догматики. Как и все прогрессивные мыслители своего времени Абай Кунанбаев превосходно понимал полную несостоятельность и реакционную сущность религии. Поэтому он подверг ее беспощадной критике и развернул непримиримую борьбу против ее проповедников и защитников, всякого рода служителей религиозного культа и благочестивых богословов мусульманской мечети. Он хорошо знал, что верой во всемогущество Аллаха пытаются прикрыть свою гнусную душу и свои коварные, грабительские цели господствующие силы общества. Ибо только слепой верой в Бога можно обосновать и оправдать то, что отвергается разумом.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, в данной работе в краткой форме изложены основные вехи творческого пути, показана место и роль Абая как поэта и мыслителя.
В его “Книге слов”, а так же в стихах и поэмах нет-нет да и проскальзывают идеи и мысли устного народного творчества казахов, восточной классики, русской культуры и классической философии Запада, Обо всем этом подробно, достоверно и убедительно говорится в книге Г. Бельгера “Гете и Абай”, изданной в Алматы в 1989 г*.
Значительную роль в формировании Абая как прогрессивного поэта и мыслителя сыграла и его личная связь с непосредственными участниками русского освободительного движения 60-х.– 70-х гг. 19 столетия. И это было подмечено лишь в 20 в. представителями казахской интеллигенции, начинающей постепенно понимать, что стихами всего не выразишь, а может быть и всего не сможешь сказать, что безусловно было верной мыслью. Первый сборник его стихов был опубликован в 1909 г. в Петербурге. В советское время было предпринято несколько изданий трудов поэта на казахском и в переводе на русский язык. И это важно, потому что существовавшие до сих пор переводы его важнейших произведений не были идентичными и не позволяли правильно понять и оценить иноязычным читателям его идеи.
Автор публикации
