10 апреля, 2019 0:06

ПЛАН

 

ВВЕДЕНИЕ…………………………………………………………………………

 

 

Глава 1. Формы и механизм интеграционных

объединений Теория международной экономической интеграции……………………………………………………………………..

 

Глава 2. Механизм и последствия экономической интеграции……………………………………………………………………..

содружеств средНей-азии…………………………………………………………………..

 

глава 3. политическая интеграция стран 

содружеств средНей-азии…………………………………………………………………..

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ……………………………………………………………………

 

 

ВВЕДЕНИЕ

 

Международная экономическая интеграция — характерная особенность современного этапа развития мировой экономики. В конце XX в. она стала мощным инструментом ускоренного раз­вития региональных экономик и повышения конкурентоспособ­ности на мировом рынке стран — членов интеграционных груп­пировок. Слово «интеграция» происходит от лат. integratio — вос­полнение или integer — целый. Международная экономическая ин­теграция — это процесс срастания экономик соседних стран в единый хозяйственный комплекс на основе устойчивых эконо­мических связей между их компаниями. Получившая наибольшее распространение региональная экономическая интеграция, воз­можно, в будущем станет начальной стадией глобальной интег­рации, т.е. слияния региональных интеграционных объединений. Так, обсуждается идея создания зоны свободной торговли на базе ЕС и НАФТА.

 

 

Глава 1. Формы и механизм интеграционных объединений Теория международной экономической интеграции

 

Классики экономической теории (Смит, Рикардо, Милль) были сторонниками свободной торговли (фритредерства). В их подходе к внешней торговле лежал классический принцип выгоды страны от специализации производства и обмена товарами на базе международного разделения труда. Этот подход и лежит в основе теории международной экономической интеграции, хотя в ней и существуют разные направления.

Эти направления отличаются прежде всего разными оценками интеграционного механизма. Так, сторонники раннего неоли-берализма(В. Репке, М. Аллэ) представляли полную интегра­цию как единое рыночное пространство в масштабе нескольких стран, где действуют стихийные рыночные силы независимо от политики государств и национальных и международных законо­дательных актов. Представители позднего неолиберализма (Б. Баласса) большое внимание уделяли эволюции интеграции, базиру­ющейся на развитии экономических и политических процессов в разных странах.

Сторонники корпорационализма (С. Рольф, У. Ростоу) считали, что интегрирование международной экономики способ­ны обеспечить не рыночный механизм и государственное регу­лирование, а международные корпорации, функционирование которых способствует рациональному и сбалансированному раз­витию мирохозяйственных связей.

Представителями структурализма (Г. Мюрдаль) эконо­мическая интеграция рассматривалась как процесс структурных преобразований в экономике стран с центрами развития интег­рации — крупными фирмами и целыми отраслями промышлен­ности. Результатом этих преобразований, по их мнению, стано­вится качественно новое интегрированное пространство с более совершенным хозяйственным механизмом.

Неокейнсианцы (Р. Купер) считали, что для использова­ния многообразных выгод широкого международного экономи­ческого взаимодействия с сохранением в то же время максималь­ной для каждой страны степени свободы необходимо согласова­ние внутренней и внешней политики интегрирующихся сторон с целью достижения оптимального сочетания двух возможных ва­риантов развития экономической интеграции:

а) объединение го­сударств с последующей утратой ими суверенитета и взаимным согласованием экономической политики;

б) интеграция с макси­мальным сохранением национальной автономии.

Теоретики дирижизма (Я. Тйнберген, Р. Санвальд, И. Штолер), отрицая решающую роль в интеграционных процессах ры­ночного механизма, полагали, что функционирование междуна­родных интегрированных структур возможно на основе разработ­ки их участниками общей экономической политики и согласо­ванного социального законодательства с целью .создания опти­мальной структуры международного хозяйства, устраняющей ис­кусственные преграды и сознательно вводящей желательные эле­менты координации и унификации.

Существенный вклад в теорию международной экономичес­кой интеграции внесли российские ученые — М.М. Максимова, Н.П. Шмелев, Ю.В. Шишков и др. В частности, М.М. Максимова отмечала, что появление интеграционных комплексов представ­ляет собой более высокую ступень (новый качественный уро­вень) интернационализации производства и хозяйственной жиз­ни. Н.П. Шмелев утверждает, что необходимым условием реаль­ной международной интеграции выступает определенный доста­точно высокий уровень экономического развития и политических отношений интегрирующихся государств. В свою очередь Ю.В. Шишков приходит к выводу, что интеграция доказала свою прочность и жизнеспособность на основе рыночных механизмов. По его мнению, первым этапом международной экономической интеграции становятся прямые хозяйственные связи на уровне первичных субъектов экономики, т.е. фирм. Затем в процессе раз­вития происходит взаимоприспособление национальных право­вых, фискальных и прочих систем вплоть до определенного сра­щивания управленческих структур.

Осмысливая многообразие концепций экономической сущности международной интеграции, следует иметь в виду, что важным импульсом к практическому ее осуществлению с середины XX в. было стремление к укреплению связей на уровне компаний государств Западной Европы, оформленное в дальнейшем согла­шениями, направленными на объединение западноевропейских государств в противовес обострившемуся в то время противостоя­нию двух мировых держав — СССР и США.

Самая простая, начальная форма международной экономическои интеграции — зоны свободной торговли. В этом случае отменяются торговые ограничения для стран — участниц интеграци­онной группировки, и прежде всего снижаются или отменяются вообще таможенные пошлины. В результате создается преферен­циальная зона, характеризующаяся наличием в ней условий для свободной от тарифных и количественных ограничений меж­дународной торговли товарами и услугами. Соглашения о зонах свободной торговли соответствуют современной международной внешнеэкономической практике и концепции Всемирной тор­говой организации, направленным на либерализацию внешней торговли и стабилизацию торговой политики стран-участниц.

Как показывает практика, межгосударственные соглашения о создании зон свободной торговли обычно предусматривают по­степенное, в течение ряда лет, взаимное снижение таможенных пошлин на промышленные товары и услуги вплоть до последую­щей их отмены, а также устранение нетарифных ограничений на эти товары и услуги. Часто на особом месте оказывается сельско­хозяйственная продукция, по отношению к которой, как правило интегрирующиеся государства проводят политику с определенной долей протекционизма в защиту национальных фермеров. Либе­рализация таможенных тарифов в части сельскохозяйственной продукции осуществляется дифференцирование по позициям.

Соглашения о зонах свободной торговли обычно предусмат­ривают обязательства партнеров не повышать в одностороннем порядке таможенные пошлины и не возводить новые торговые барьеры, т.е. придерживаться принципа взаимного моратория на ограничение и ухудшение условий внешней торговли. При этом в соглашениях о зонах свободной торговли могут быть преду­смотрены особые случаи, в которых договаривающиеся стороны могут расширить на определенный срок при взаимно согласован­ных обстоятельствах сферу распространения защитных мер, включая увеличение таможенных пошлин на оговоренную вели­чину. В правовом аспекте международные соглашения о зонах свободной торговли имеют преференциальный статус по отноше­нию к внутренним законодательным актам стран — участниц со­глашения.

Участие в зонах свободной торговли может осложнить поло­жение стран-производителей, так как либерализация импорта создает благоприятные условия для соперников из числа стран — участниц соглашения, продукция которых может быть более вы­сокого качества и технического уровня. Усиление конкуренции грозит банкротством для национальных производителей, не вы-держивших соперничества с иностранными поставщиками това­ров и услуг.

Формой более тесного сотрудничества является таможенный союз. Для него характерны наряду с отменой внешнеторговых ог­раничений внутри интеграционного объединения установление единого таможенного тарифа и проведение единой внешнеторго­вой политики в отношении третьих стран. В ряде случаев тамо­женный союз дополняется платежным союзом, предусматриваю­щим взаимную конвертируемость валют и функционирование единой расчетной денежной системы.

В рамках таможенного союза, представляющего собой более совершенную, чем зоны свободной торговли, интеграционную структуру, страны-участницы проводят скоординированную внешнеторговую политику, главным образом в области таможенно-тарифных правил и процедур. Это дает им возможность регулировать товарные потоки в интересах развития производства, экспорта и более полного удовлетворения импортного проса стран — участниц таможенного союза. Практика показывает, что таможенный союз создает более привлекательные условия для иностранных инвесторов, что также положительно сказывается на экономическом развитии стран-участниц.

Если устанавливаемый на внешних границах стран — участ­ниц таможенного союза тариф на какой-либо товар становится выше средневзвешенного тарифа, существовавшего до создания интеграционной группировки, то страны-участницы ограничива­ют внешние источники снабжения с целью развития внутрисо­юзных ресурсов. Тогда возможна совместная разработка природ­ных ресурсов, новых материалов, технологий, наукоемких изде­лий, чтобы сократить зависимость от импорта.

В случае установления уровня внешнего тарифа ниже среднев­звешенного для стран — участниц таможенного союза последние ориентируются на рынки третьих стран и, следовательно, прини­мают меры для усиления конкуренции между внутренними и внешними производителями, чтобы создать стимулы для отече­ственных производителей к изготовлению конкурентоспособной продукции.

При дальнейшем развитии процесс интеграции стран — чле­нов группировки достигает формы общего рынка. Она знаменуется подписанием договора, охватывающего «четыре свободы» пере­сечения государственных границ — для товаров, услуг, капиталов и людей. В этом случае в интеграционный процесс включаются факторы производства и до некоторой степени координация внешнеэкономической политики. Кроме того, создание общего рынка требует гармонизации многих промышленных стандартов и правовых норм. При этом особое внимание уделяется системе мероприятий, предотвращающих нарушение норм и регулирую­щих конкуренцию.

Опыт Европейского союза (ЕС), реализовавшего этап общего рынка, показывает, что проведение политики в рамках этого эта­па должно осуществляться при условии обязательного соблюде­ния странами-участницами взаимно согласованных регламентов (на правах их национальных законов). В то же время директивы, адресуемые государствам-членам, также обязательны для испол­нения, но каждой из стран предоставляется свобода выбора форм и методов их выполнения.

Указанные три формы международной экономической интег­рации охватывают главным образом сферу обмена, создавая фор­мально странам-участницам равные условия для развития торгов­ли и взаимных финансовых расчетов.

Наиболее сложная форма международной экономической ин­теграции с высокоразвитыми, прочными, долговременными внешнеэкономическими и политическими связями — экономи­ческий и валютный союз. При его достижении договоры о зоне свободной торговли, таможенном союзе и общем рынке допол­няются соглашениями о проведении общей экономической и ва­лютной политики. Следствием экономического и валютного союза выступает введение наднациональных институтов управле­ния интеграционным сообществом — совета глав государств, со­вета министров, центрального банка и т.д.

На определенном этапе формирования экономического и ва­лютного союза предусматривается проведение единой валютной политики и введение единой валюты. Эти мероприятия прово­дятся при активном участии единого центрального банка. Прак­тический опыт функционирования экономического и валютно­го союза пока весьма ограничен. Европейский союз поставил пе­ред собой задачу перейти к осуществлению этого этапа в 1999 г. Дальнейшее развитие и совершенствование форм междуна­родной экономической интеграции, возможно, приведет к пре­вращению интеграцонного объединения в политический союз, т.е. к превращению интеграционного объединения в конфедера­тивное государство со всеми вытекающими последствиями, в том числе превращением наднациональных органов управления в центральные органы управления с еще большими полномочиями и властью. Прообразом политического союза может служить Швейцарская конфедерация кантонов.

К концу XX столетия в мире возникло несколько десятков ин­теграционных экономических группировок: зон свободной тор­говли, таможенных союзов, валютных и экономических союзов. Абсолютное большинство из них не могут реализовать преиму­щества международной экономической интеграции из-за недоста­точно высокой степени развития экономических и политических отношений, примитивности и структурной недифференцированности национальных хозяйств, незрелости рыночных и финансовых структур.

 

Глава 2. Механизм и последствия экономической интеграции

 

Движущей силой международной экономической интеграции выступают фирмы. Они заинтересованы в достижении оптималь­ного масштаба деятельности, в том числе через сотрудничество и кооперирование с иностранными компаниями в рамках региона без таможенных и других ограничений. Фирмы используют пре­имущества интеграции в следующей последовательности: расши­рение рынков сбыта создает предпосылки для оживления между­народной торговли; это в свою очередь становится импульсом к реорганизации производства товаров и услуг и оживлению в эко­номке, Последнее создает стимулы для роста инвестиций и ведет в конечном счете к росту прибылей.

Одновременно происходит санация фирменной структуры — в результате расширения рынка сильные (но не обязательно круп­ные) фирмы становятся еще могущественнее, а слабые, которые находили ниши и удерживались на национальных рынках, не вы­держивают конкуренции на международном рынке, разоряются и поглощаются более сильными. С ликвидацией границ и уни­фикацией стандартов к требованиям международного рынка мо­гут приспособиться только сильные динамичные предприятия.

В условиях международной экономической интеграции на уровне участников внешнеторговых сделок учитываются следую­щие экономические эффекты: отсутствие необходимости содер­жать торговые представительства в каждой стране; рост преиму­ществ узкой специализации экспорта за счет эффекта масштаба;

увеличение спроса в рамках региона; рост степени ценовой кон­курентоспособности за счет устранения тарифных и нетарифных барьеров: растущие доходы, которые позволяют успешнее осваи­вать рынки третьих стран.

На макроуровне принимается в расчет, что внутрирегиональ-ная торговля становится эффективнее; появляются новые воз­можности для использования оптимального месторасположения предприятий на территории интеграционной группировки; сни­жаются издержки производства и сбыта товаров и услуг; растущая емкость рынка позволяет увеличивать расходы на НИОКР.

Правовая база региональной экономической группировки обычно направлена на защиту экономически более слабых стран-членов. Она уменьшает негативные воздействия конъюнктурного характера со стороны мирового хозяйства и формально отвечает интересам как сильных, так и слабых ее участников.

Сближение и сращивание националаных хозяйств приводит к существенному пересмотру подходов к развитию многих отраслей национальной экономики в каждой стране и необходимости ко­ординации и приспособления внутренних рынков к возникаю­щим общим интересам стран — участниц интеграционного объ­единения. В этой связи появляется необходимость повышения уровня регулирования межгосударственных хозяйственных свя­зей путем ограничения суверенитета каждого государства и со­здания наднациональных органов управления, в функции кото­рых входит разработка, координация и контроль отдельных сфер экономик стран — участниц интеграционных объединений.

В то же время, уступая часть своего суверенитета, интегри­рующиеся государства как бы приобретают в общее пользование часть суверенитета других государств. При этом предметом острых противоречий обычно остается определение допустимых пределов делегирования экономического и политического суверенитета в коллективное пользование. В частности, обязанность интегриру­ющегося государства приводить свои технические нормы и стан­дарты в соответствие со стандартами, принятыми в интеграцион­ном объединении, может наносить существенный материальный ущерб национальным фирмам, поставлявшим продукцию на местный рынок. Национальные стандарты защищали производи­телей от иностранных конкурентов, продукция которых по тамо­женным правилам должна была соответствовать стандартам стра­ны-импортера.

Примером ограничения суверенитета государств в использо­вании технических норм и стандартов по своему усмотрению могут служить правила ЕС, в соответствии с которыми правитель­ства стран — членов Союза обязаны посылать в Комиссию Евро­пейского союза (КЕС) для утверждения все законы, касающиеся технических стандартов. В случае несоответвствия национальных технических стандартов нормам ЕС и отказа правительства при­вести их в надлежащее соответствие с этими нормами КЕС пере­дает дело на рассмотрение в другой наднациональный орган — Суд Европейского союза.

Ограничения суверенитета интегрирующихся государств мо­гут наносить существенный ущерб целым отраслям производства этих стран. Так, условиями договора о таможенном союзе, заклю­ченного между Европейским союзом и Турцией в 1995 г., пред­усматривалось устранение барьеров (тарифов) во взаимной тор­говле. Если для экономики Турции в целом этот договор был бла­гоприятным, так как давал возможность получать от ЕС льготные займы и безвозмездные ссуды, то автомобильная промышлен­ность ее, ранее защищенная 40%-ным протекционистским тари­фом, понесла большие потери от наплыва в страну западноевро­пейских автомобилей.

Примером защиты своего суверенитета в проведении неза­висимой национальной политики в денежно-кредитной сфере может служить отказ Великобритании, Греции, Дании и Шве­ции от присоединения к введению единой общеевропейской ва­люты — евро — в рамках экономического и валютного союза стран — членов ЕС с 1 января 1999 г.

По мнению ряда экспертов ВТО, преференциальные согла­шения внутри международных экономических интеграцион­ных объединений порой серьезно подрывают главное правило ГАТТ/ВТО — взаимное предоставление (глобальное) странам-членам режима наибольшего благоприятствования. Преферен­циальные взаимные соглашения между членами интеграцион­ных региональных группировок могут игнорировать его, легаль­но предоставляя партнерам по группировке значительно боль­шие торговые льготы, чем другим странам — членам ГАТТ/ВТО. Кроме того, государства — члены интеграционных объединений порой применяют антидемпинговые меры и «добровольные» ог­раничения экспорта к предприятиям третьих стран в обход норм ГАТТ/ВТО.

В то же время, по мнению многих исследователей, противо­речия между глобализацией и регионализацией не являются не­преодолимыми. «Современный регионализм вполне совместим с многосторонностью», — полагает один из видных теоретиков в области изучения мировой торговли, профессор экономики Колумбийского университета (США) Джагдиш Бхагвати. Практически все участники интеграционных процессов заявляют о своей приверженности принципам ВТО, открытости и недискриминационности торгово-экономических отношений и образований.

 

 

глава 3. политическая интеграция стран содружеств средНей-азии

 

Сегодня уже никто из официальных лиц не пытается отрицать реальности этих угроз. Более того, как это часто бывает, наличие внешней угрозы возводится в абсолют. Но при этом забывается, что любая внешняя угроза становится реальностью лишь в том случае, если для этого имеются внутренние условия. А то, что в раде государств Центральной Азии таковые имеются, не вызывает сомнения. И дело даже не столько в том, что главари банд­формирований, вторгавшихся в прошлом и позапрошлом годах в Киргизию и Узбекис­тан, Джума Намангани и Тахир Юлдашев родом из здешних мест и, вполне естествен­но, что у них есть союзники. Основная про­блема заключается в том, что ив Киргизии, и в Узбекистане, не говоря уже о Таджикис­тане, в последнее время все отчетливее на­блюдается раскол в политической элите. А с учетом сохраняющегося плачевного положе­ния в социально-экономической сфере это об­стоятельство существенно расширяет протестную социальную базу со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Вполне очевидно и другое. Прогнозиру­емая активизация боевых действий в Афга­нистане, кстати говоря, с ее непредсказуе­мым военным результатом, естественным об­разом приведет к увеличению критической социальной массы в Центральной Азии. И в этих условиях выбор у руководителей госу­дарств региона не столь уж велик, и дай Бог хотя бы локализовать зону конфликта, не до­пустив его распространения на Казахстан и Россию.

Решения заседания Комитета секретарей советов безопасности государств — участни­ков ДКБ и саммита глав государств этого объединения, прошедших в Ереване в апре­ле и мае, как раз и направлены на решение этой проблемы.

25 мая главы государств Казахстана, Кир­гизии, России и Таджикистана подписали договоренности о создании сил быстрого ре­агирования, которые могут применяться в случае, если одной из стран «четверки» по­требуется помощь в борьбе с экстремиста­ми. Предполагается, что к 1 августа, а если понадобится, то и к середине июля, все тех­нические детали по формированию этой группировки сил будут решены. Время то­ропит, и здесь уже не до политических ам­биций.

В подписанных лидерами государств — участников ДКБ протоколах оговариваются конкретные подразделения и техника, кото­рые будут задействованы в силах быстрого реагирования, и места их дислокации. По не­которым данным, их численность может со­ставить около полутора тысяч человек. Ко­ординационный штаб сил быстрого реагиро­вания будет располагаться в Бишкеке. В него войдут по два представителя от каждой из стран «четверки».

В устной форме оговорен механизм фи­нансирования этой группировки. Этот воп­рос принципиально важен не только потому, что на постсоветском пространстве, как пра­вило, все упирается в недостаток финансов,

но и потому, что функционирование даже ог­раниченного контингента таких сил — дос­таточно дорогое удовольствие. По подсчетам киргизских финансистов, в ходе военной кампании 2000 года на уничтожение каждо­го боевика было затрачено по 5 тысяч дол­ларов. Это, конечно, вопрос к парламента­риям каждой из стран, но им хотелось бы напомнить старую истину: скупой платит дважды, а обеспечение национальной безо­пасности — не тот случай, где можно сэко­номить.

Еще одним принципиально важным воп­росом, который обсуждался на саммите, ста­ло создание объединенной группировки сил в рамках ДКБ. По сути, речь идет о возмож­ности формирования постоянного общего во­инского контингента странами — участница­ми договора. Создание такой группировки позволяет как-то решить одну из главных юридических проблем оказания прямой во­енной поддержки государству, подвергшему­ся агрессии со стороны внешних сил. Дело в том, что конституции государств ДКБ тре­буют согласия парламентов на введение во­инского контингента на территорию других стран. И некоторые лидеры государств — уча­стников ДКБ, например Александр Лукашен­ко, не считают возможным участие своих воинских подразделений за пределами госу­дарства.

По-видимому, учитывая неготовность ру­ководства отдельных государств к практичес­ким действиям по созданию эффективной системы коллективной безопасности, Влади­мир Путин подчеркнул, что движение в этом направлении должно быть постепенным. Чисто советская логика: пока гром не гря­нет, мужик не перекрестится.

Не менее значимым было и решение о том, что военно-техническое сотрудничество России со странами ДКБ будет строиться на иной основе в сравнении с другими страна­ми мира. По сути, речь идет о льготном во­енном обеспечении государств, входящих в договор. Не случайно, именно накануне встречи президентов российское правитель­ство одобрило проект федерального закона «О ратификации соглашения об основных принципах военно-технического сотрудниче­ства между государствами — участниками Договора о коллективной безопасности от 15 мая 1992 г.». Именно этим соглашением оп­ределяется, что поставки продукции военно­го назначения на льготных условиях осуще­ствляются в интересах воинских формиро­ваний, выделяемых государствами — участ­никами ДКБ в состав создаваемых многосто­ронних сил в регионах коллективной безо­пасности.

 

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

 

Следует отметить, что существует несколько прогрессирующих интеграционных объединений: в развитых странах — Европейский союз (ЕС) и Североамериканская ассо­циация свободной торговли (НАФТА), в развивающихся — Об­щий рынок стран Южного конуса (МЕРКОСУР), Ассоциация го­сударств Юго-Восточной Азии (АСЕАН). Благодаря этим реально и эффективно функционирующим интеграционным груп­пировкам можно предполагать, что в ближайшем будущем ми­рохозяйственные связи будут представлять собой совокупность макроэкономических группировок, использующих в различных сочетаниях видов и форм преимущества экономической интег­рации.

В качестве первого шага на пути к общемировой (в рамках ВТО) экономической интеграции многие страны на ближайшую перспективу предпочитают более .узкую, региональную интегра­цию. Это, по их мнению, позволит «с меньшими потерями» прой­ти первые, наиболее болезненные и сложные шаги либерализации собственных внутренних рынков, а также более весомо выступить с совместной позицией своих региональных интеграционных объ­единений в дальнейших переговорах на пути к глобальной эко­номической интеграции.

Как это ни парадоксально звучит, но толчком к интеграции всюду служи­ла общность угрозы. Так было в За­падной Европе, которая начала объе­диняться, дабы эффективнее проти­востоять влиянию «империи зла» и коммунистической идеологии. Так было в Юго-Восточной Азии, где аналогичную роль играл коммунистический Китай. Нечто по­хожее происходит сегодня и в Центральной Азии, где угроза распространения исламско­го экстремизма и международного террориз­ма из области теоретических рассуждений перешла в практическую плоскость.

Как видно, осознание того, что артелью и батьку бить легче, по-видимому, пришло. Остается надеяться лишь на то, что приня­тые решения не утонут в бесконечных со­гласованиях и парламентских дебатах. Угро­за дестабилизации обстановки в Централь­ной Азии действительно реальна, и не хоте­лось бы, как это бывало уже не один раз, наступать на те же грабли.